В 1935 году в речи о стахановском движении Сталин заявил: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее»307. Разумеется, лучше стало не для всех. Югославский левый коммунист А.Цилига, много лет проведший в сталинских лагерях, не зря назвал Советский Союз «страной великой лжи»308.

«Все то, что так недавно было грехом для социалистического сознания — что остается грехом для всякого морального сознания — привилегии сытости и комфорта в стране нищеты и неисчерпаемого горя — теперь объявляется дозволенным, — писал эмигрант Г.Федотов в 1936 году. — Кончился марксистский пост, и… наступило праздничное обжорство. Для всех? Конечно, нет. Не забудем, что именно эти годы принесли с собой новые тяготы для рабочих и углубление классовой розни. Веселая и зажиточная жизнь — это для новых господ. Их языческий вкус находит лишнее удовлетворение своей гордости в социальном контрасте. Нигде в буржуазном мире пафос расстояния не достиг такой наглости, как в России, где он только что освободился от долгого запрета… На верхах жизни продолжается реставрация дореволюционного быта. Новое общество хочет как можно больше походить на старую дворянскую и интеллигентскую Россию. Поскольку оно не довольствуется элементарной сытостью и комфортом, его мечты о «красивой» жизни принимают невыносимо пошлые формы»309.

Роскошная жизнь правящего слоя (по переписи 1939 года, в стране насчитывалось 2 млн. руководителей партийных, государственных и «общественных» учреждений и предприятий — 1,2 % населения310) резко выделялась на фоне нищеты большинства населения. 8 февраля 1932 года, в год страшного голода, был официально отменен «партмаксимум» — верхние границы для заработков членов партии. Позднее было введено (сохранившееся официально до 1947 г.) бесплатное содержание семей членов Политбюро, но и после этого Сталин, как вспоминала его дочь Светлана, «не знал ни счета современным деньгам, ни вообще сколько что стоит… Вся его зарплата ежемесячно складывалась в пакетах у него на столе… Денег он сам не тратил, их некуда и не на что было ему тратить. Весь его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда, — все это оплачивалось государством, для чего существовало специальное управление где-то в системе МГБ, а там — своя бухгалтерия, и неизвестно сколько они тратили… Он и сам этого не знал»311. Личные запросы Сталина были сравнительно скромными, но зачем ему была царская роскошь, когда он и так владел огромной страной: номенклатурщики-чиновники не зря звали его «хозяин».

«В быту Сталина и других членов Политбюро причудливо сочетались как бы две эпохи — формальное отсутствие личного имущества, сохранившееся от первых лет революции, и безграничное, бесконтрольное пользование материальными благами, зачастую недоступными даже западным миллионерам», — отмечал историк В.Роговин312. Как вспоминал академик Е.Варга, «под Москвой существуют дачи — конечно, государственные; при них постоянно находится 10–20 человек охраны, кроме того… до 40–50 человек прислуги. Все это оплачивает государство. Кроме того, естественно, имеется городская квартира с соответствующим обслуживанием и по меньшей мере еще одна дача на юге. У них персональные спецпоезда, персональные самолеты, и те, и другие с кухней и поварами, персональные яхты и, конечно же, множество автомобилей и шоферов, обслуживающихднем и ночью их самих и членов их семей. Они бесплатно получают… все продукты питания и прочие продукты потребления»313. Номенклатура более низкого ранга пользовалась специальными распределителями и столовыми за символическую цену.

В 1936–1938 годах председатели палат Верховного Совета СССР и их заместители получали по 25 тысяч рублей в месяц, а депутаты — по 1000 рублей в месяц плюс 150 рублей в день во время сессий. Председателям районных исполкомов Советов и первым секретарям районных комитетов партии было установлено жалование в 550–750 рублей в месяц, заместителям председателя и вторым секретарям — 450–650 рублей, другим партийным, государственным и комсомольским чиновникам — 400–500 рублей. Директора предприятий получали 2000 рублей в месяц (не считая средств из «директорских фондов»), руководящие инженеры — 1500 рублей. От многих сотен до многих тысяч рублей получали представители художественной и писательской элиты. В то же самое время, средняя зарплата в 1936 г. составляла 231 рубль в месяц: рабочие получали (в зависимости от квалификации) 110–300 рублей, мелкие служащие — 130–180 рублей, служащие и техники — 300–800 рублей, врачи — 400 рублей и т. п. Прожить на зарплату простого человека было крайне трудно: костюм стоил 800 рублей, туфли 200–300 рублей, метр драповой ткани — 100 рублей314.

Экономический рост, индустриальное и военное могущество Советской империи осуществлялись за счет беспощадной эксплуатации простого народа. По подсчетам, средняя покупательная способность зарплаты, измеряемая в продуктах питания, сократилась за 1928–1940 гг. почти в три раза при росте производительности труда более чем в три раза315.

Новая конституция СССР, принятая в 1936 г., провозглашала основные права, характерные для «социального государства»: на труд, оплачиваемый отпуск, государственное социальное страхование, бесплатную медицинскую помощь, материальное обеспечение по старости и болезни, образование. Как и в «обычных» капиталистических государствах, это было не подарком «добрых» властей, но косвенным результатом борьбы трудящихся в период революции и в 1920-е годы, а также стремления «верхов» предотвратить социальный взрыв на фоне нараставшей эксплуатации. Однако низкий уровень зарплат и пенсий и недостаточность средств, отпускаемых из бюджета на социальные нужды, делали качество этих услуг крайне низким. Прожить на пенсию было невозможно; колхозникам же (вплоть до 1960-х гг.) пенсии выплачивались из крошечных фондов самих «колхозов». Больниц и поликлиник не хватало; рабочих и членов их семей обеспечивали медицинской помощью при предприятиях, остальным категориям населения нередко приходилось обращаться к услугам платного здравоохранения316. Лекарства в аптеках не были бесплатными. Больничные листы выдавались на 1–2 дня, с возможностью продления до 10 дней, после чего созывалась медицинская комиссия. Больничный по уходу за ребенком выдавался всего на 3 дня. В 1938–1939 г. декретный отпуск быЛ сокращен: вместо 56 дней до и после родов, он составлял теперь 35 дней и до 28 дней после родов; женщины, проработавшие на одном предприятии менее 7 месяцев, его вообще не получали317. В 1938 г. власти урезали пособие по болезни для всех, проработавших на одном предприятии менее 6 лет (проработавшие 2 года и не состоявшие в профсоюзе получали его лишь в половинном размере)318. Катастрофически не хватало жилья. А с 1 сентября 1940 г. постановлением правительства было введено платное образование в высших и средних специальных учебных заведениях и 8-10 классах школы (родители школьников должны были платить 150–200 рублей в год)319.