– О! Это интересно! – из последних сил изображала заядлую сплетницу Анна.

– Не думайте, что это какой-то секрет. Сами понимаете, в зале было полно народа. К сожалению, вскоре после этого профессор и свалился замертво. От переизбытка эмоций, наверное, – хмыкнул Майкл.

– Через какое время это случилось после начала банкета? – быстро спросила Анна, на минуту выходя из своей роли.

К счастью, Майкл не обратил внимания на проскользнувшие металлические нотки в ее голосе.

– Где-то через час, – ответил он, припоминая.

– Печально, что и говорить, – вздохнула Анна. – Но я рада, что это не имело отношения к качеству вашего обслуживания. Вы были на высоте. В наше время так мало осталось приличных мест, где можно спокойно насладиться хорошей кухней. Кстати, а нельзя ли попросить вас, чтобы приборы на моем столике были те самые, что и на банкете профессора? Я слышала, что они были какие-то особенные?

Конечно, Анна врала, она понятия не имела, что за ножи лежали на столе профессора, но что ей оставалось делать? Не спрашивать же напрямик? Хотя вряд ли с этой стороны можно было ожидать подвоха, ведь парень ясно сказал, что Дороти предложила Хаскинсу свой собственный нож, которым до этого пользовалась. И все-таки она с напряжением ждала ответа. И не прогадала.

– Должен разочаровать вас, мисс! Тот комплект изъят из обращения. Это и в самом деле были уникальные приборы – серебряное каре девятнадцатого века.

– Почему вы говорите «были»? Разве они пропали? И что такое «каре»? Четыре штуки, что ли?

– Да, именно. Но один из приборов исчез после банкета. Такая неприятность, но такое, увы, случается.

– Надеюсь, это не нож? – неловко пошутила Анна.

– Вы угадали, – развел руками Майкл.

– Боже, опуститься так низко, чтобы украсть столовый прибор!

– Серебряный!

– Да хоть золотой! Можно мне взглянуть, на что польстился этот воришка, кем бы он ни был?

Просьба немного удивила Майкла, но девушка была так мила и заплатила такой солидный аванс, включив в него чаевые для самого Майкла, что он не устоял. Извинившись, он на несколько минут вышел из комнаты и вернулся, неся в руках бархатную коробочку с вензелем на крышке. Приподняв ее, он предоставил Ане возможность полюбоваться начищенными до блеска изящными столовыми приборами: четыре вилочки, четыре ложки для первого и четыре – для десерта, четыре ножа, точнее три. Одно бархатное гнездо зияло пустотой. Ложки-вилки и в самом деле были красивы – витые ручки оканчивались изысканными букетиками лилий. Скромно и благородно. Такую вещицу могли и в самом деле свистнуть, Анна слыхала про любителей утянуть из ресторана какую-нибудь милую безделушку. Но, возможно, это сделал преступник. Анна ни минуты не подозревала саму Дороти, но кто-то мог что-либо сделать с ножом в ее отсутствие. Вечер был длинным, она наверняка выходила из зала – попудрить нос или просто в туалет.

Попрощавшись со словоохотливым Майклом, Анна вышла из ресторана. Ее планы изменились. Если она поначалу собиралась всего лишь побеседовать с официантом, больше для очистки совести, то теперь решила навестить мисс Спарк. Соседка могла что-то заметить во время обеда. Что-то такое, о чем не захотела рассказывать в полиции. Что поделать – версия о естественной смерти устраивала полицию, и больше всех – саму Дороти. Накануне юбилея ее колледжа директрисе ни к чему были слухи и неприятные сенсации.

Каспер, лениво развалившийся в тени, на самом деле зорко следил за входом и, как только Анна появилась в дверях, немедленно вскочил на все четыре лапы, выражая готовность не отставать от нее ни на шаг. Анна вздохнула, покачала головой и двинулась вдоль по улице, стараясь идти помедленнее, чтобы кот не слишком уставал.

Запах фиолетовых цветов стал как будто еще гуще. Любуясь цветущими ирисами и фиалками, Анна прошла по дорожке и остановилась на выкрашенном свежей белой краской крылечке под резным козырьком. На вежливый стук бронзового дверного молоточка никто не ответил. Анна сразу заметила, что дверь в дом не заперта. Это ее не удивило – в Дэнверсе совершенно не опасались случайных грабителей, многие держали входные двери незапертыми в течение всего дня. Анна постучала еще раз и, решив, что формальности ею соблюдены, вошла внутрь.

– Дороти! Где вы? – громко позвала она.

Хозяйка не ответила. Анна пожала плечами и несмело двинулась через прихожую в гостиную, откуда неслась негромкая музыка. В воздухе витал запах легких духов, тонкий и изысканный. А может быть, это пахли стоящие в вазе ирисы. Гостиная выглядела очень уютной. Мягкий голубой диван с горой шелковых подушечек, обтянутые таким же голубым шелком стулья, расставленные вдоль стены, на полу – голубой ковер с толстым шелковистым ворсом. Обувь по старой российской привычке Анна сняла еще в прихожей, и теперь ее босые ноги наслаждались мягким прикосновением ковра. Стены были увешаны пастелью в белых простых рамочках. На них снова были цветы, те же фиалки, сирень, ирисы и анютины глазки, разумеется, фиолетовые, с трогательными ярко-желтыми тычинками.

Анне нравилась не только гостиная, нравился весь дом. Если бы она решилась когда-нибудь поселиться в коттедже, то хотела бы, чтобы он был именно таким. Увы, она прекрасно понимала, что вся эта простота стоит огромных денег, которых ей никогда не скопить.

Но куда же все-таки подевалась хозяйка? Анна позвала ее еще несколько раз, но та все не откликалась. Это немного обеспокоило Анну. Она стояла посреди гостиной в нерешительности, раздумывая, уйти или остаться? Каспер, просочившийся в дом следом за ней, настороженно принюхивался. Он выглядел испуганным – плотно прижатые уши, напряженная походка; казалось, кот ожидает чего-то неприятного. Хотя, возможно, на него так действовала незнакомая обстановка и сильный цветочный аромат, непривычный для чувствительного носа животного.

Уйти Анне мешало беспокойство за Дороти. Она вовсе не считала себя самой умной и вполне допускала, что не только ей могла прийти в голову идея о том, что Дороти заметила что-то необычное на банкете. А значит, она была в опасности. Поэтому, когда Анне послышался слабый шорох, донесшийся из глубины дома, она решительно направилась туда, открыв первую попавшуюся на пути дверь. Это была спальня. Поначалу Анна смутилась, очутившись в столь интимной части дома, и попятилась, но тут заметила стоящую на туалетном столике фотографию мисс Спарк и задержала на ней взгляд. Женщина на снимке выглядела моложе и красивее, чем в жизни. Похоже, портрет был сделан профессиональным фотографом: каждая черточка на лице была словно прорисована тонкой кистью. Особенно глаза. Глаза? Анна даже зажмурилась, пораженная открытием. Она хорошо помнила приветливый взгляд светло-карих глаз директрисы, но на снимке один зрачок был совсем иного цвета – он был зеленым, как майская трава. Вот оно что! У Дороти разноцветные глаза! Открытие скорее удивило, чем насторожило девушку. Она поставила себя на место Дороти и поняла, что, имей она такой дефект, точно так же попыталась бы скрыть его от окружающих. Впрочем, совершенно необязательно, что Дороти это скрывала. Просто пользовалась цветными линзами в эстетических целях, а может, и не только в эстетических – Анна понятия не имела, какое у нее зрение. Если плохое, то Дороти убивала двух зайцев – избавлялась от очков, которые ненавидят все женщины, и получала возможность иметь тот цвет глаз, какой ей хотелось.