— Но вопрос о замужестве не стоит. Он вздохнул:

— Я раздумывал над этим. Боюсь, получить разрешение папы на развод невозможно. Однако у меня нет надежды усыновить мальчика, если я не женюсь вторично; в моей стране я мог бы отдать сыновей служению церкви. Но семья Изабеллы более влиятельна, чем моя, поэтому освобождение от брачных обязательств никогда не будет даровано.

— Тогда бессмысленно и строить планы на будущее.

— Но выход должен быть. Всегда есть какой-либо выход. Я должен сообщить вам — скоро приезжает дон Луис Эррера. Он собирается принять от меня бразды правления, но не сразу, возможно, через год. Мне придется научить его всему необходимому в управлении островами, так как они — величайшая ценность для Испании и являются воротами в новый мир. Поэтому новый правитель должен понимать, что от него ожидают. Через год… самое большое два… я вернусь в Мадрид. Каталина, я собираюсь взять с собой вас… как свою жену.

— Испанские доны могут быть двоеженцами?

— Бедная Изабелла, она больна, — сказал дон Фелипе тихо. — Эти приступы становятся все более частыми.

— Вы желаете ее смерти?

После краткого молчания он произнес:

— Разве это жизнь? Что у нее есть?

— Она кажется вполне счастливой, играя с куклами.

— Куклы… и это взрослая женщина!

— Она не женщина. Она дитя. Да и вы когда-то любили ее.

Он серьезно посмотрел на меня:

— Я полюбил только однажды и до конца моих дней буду любить единственную женщину.

— Дон Фелипе!

— Не обращайтесь ко мне «дон Фелипе». Для вас я — Фелипе. Слышать это доставляло бы мне огромное удовольствие.

— Если я и буду так обращаться к вам, то это произойдет по моей собственной воле.

— Так будет, — сказал он. — Я знаю.

— Значит, вы никогда не любили Изабеллу? — настаивала я. — Скажите мне правду.

— Это была достойная партия. Ее семья — одна из самых именитых в Испании.

— Только по этой причине вы пожелали жениться на ней?

— По причине, которая лежит в основе браков — Так значит, гнев охватил вас не потому, что Джейк Пенлайон надругался над простодушным ребенком, а из-за вашей оскорбленной гордости: Изабелла находилась под вашей защитой. Именно поэтому вы поклялись отомстить.

— Однако, — сказал он, — все эти события подарили мне вас.

— Не стоит больше говорить на данную тему. Позвольте мне вернуться в Англию. Мой сын теперь достаточно большой и может отправиться в дальнюю поездку.

— И потерять вас обоих!

— Так будет лучше для вас. Вы человек с положением, вернетесь в Мадрид и займете высокий пост. Вероятно, со временем у вас будет возможность жениться. Кто знает? Вы должны отпустить меня.

— Я не могу потерять ни вас, ни ребенка. Вы значите для меня больше, чем кто-либо на свете.

Тон, каким были произнесены эти слова, вдруг испугал меня, испугала страсть, которую я пробудила в этом хладнокровном человеке.

Он заговорил с горячностью:

— Если бы мы поженились, я мог бы усыновить Роберто. В Испании у меня богатые земли и имения. Он стал бы моим наследником, а другим детям, которых мы могли бы иметь, были бы выделены крупные наделы. Возможно, я оставлю двор. Наши дети имели бы все, что только можно пожелать.

Мысль о том, что я больше всего на свете любила Роберто и что все эти богатства достанутся ему, понравилась мне, но моя душа стремилась домой. Хотелось увидеть маму, ее счастливое лицо, наши цветущие фруктовые деревья весной.

Я сказала дону Фелипе:

— Все это мечты. У вас есть жена, и мне жаль ее Иногда мне казалось, что в наших отношениях не должно произойти никаких изменений, и я ощущала огромное облегчение от этого. Но временами мне хотелось все изменить. Я мучилась постоянно, потому что меня раздирали противоречивые чувства.

* * *

Шли недели, месяцы. В доме постоянно ощущалось какое-то тревожное напряжение. Я ловила на себе настойчивый взгляд Фелипе. Он часто заходил в детские комнаты, и Роберто, увидев его, обычно хлопал в ладоши.

Моему сыну было почти два года. Значит, прошло три года с тех пор, как мы покинули Англию, и многое из моей прошлой жизни казалось давно ушедшим, но некоторые события, связанные с моей матушкой, вспоминались так ясно, как будто произошли только вчера. Если бы я могла видеть ее, если бы не было Изабеллы, думаю, я дала бы согласие на брак с Фелипе.

Думаю, что я еще не была влюблена в него, но, живя рядом с Фелипе, невозможно было не уважать его. Его благородство и справедливость не вызывали сомнения. Властный и волевой, он все же прибегал и к моим советам. Я могла предвидеть, как сложились бы наши отношения с ним. Дон Фелипе не был бы случайным человеком в моей постели. Его большая любовь ко мне отличалась вежливостью, мягкостью и нежностью, в ней отсутствовала дикая неистовость Джейка Пенлайона. Я не ждала, что полюблю его так, как любила Кэри, но преимущества, которые дон Фелипе может дать мне и сыну, привлекали меня. Роберто унаследует огромное состояние, получит лучшее образование. Его обязательно воспитают как истинного католика и отправят в Испанию. Благодаря могуществу дона Фелипе Роберто не помешает то, что его мать — англичанка.

Приезд Луиса Эррсры, человека, который займет место Фелипе, положил начало новому этапу в нашей жизни.

Дон Луис был статный мужчина, немного моложе Фелипе — обаятельный, красивый, учтивый. Сразу стало очевидно, что Хани с первой же встречи произвела на него глубокое впечатление. Красота Хани достигла апогея. Ее фиалковые глаза приобрели еще большую притягательность, а лицо, обрамленное темными волосами, было изумительно красиво.

Во время обеда, на котором присутствовали Хани, дон Луис, я и Фелипе, дон Луис много рассказывал об Англии. С тех пор как мы покинули ее, соперничество между Испанией и Англией усилилось. Мы узнали, что королева, не чувствуя себя в безопасности на троне, велела заключить в Тауэр леди Кэтрин Грей, потому что та вступила в брак без ее высочайшего разрешения.

— Королева опасается, что появятся потомки, которые будут оспаривать ее права, — сказал дон Луис. — Она еще не замужем. А как может незамужняя женщина произвести на свет наследников?

Я вздрогнула, что заметил только дон Фелипе.

— Королева была тяжело больна оспой, и в Англии боялись, а в Испании надеялись, что она умрет. Но даже тогда королева отказывалась назвать преемника.

— Вы забываете, дон Луис, — перебила я, — что говорите о нашей королеве.

— Тысяча извинений! Я только собирался рассказать правду.

— Конечно, мы хотим знать правду, — ответила я. — Но если наша королева отказывается назначить преемника, то это означает, что она уверена, что будет долго жить.