котором лежали четыре чёрных кубика с гранью в десять сантиметров, с протянутыми между ними прозрачными трубками с зелёной жидкостью, от одного из них толстый шланг шёл прямо в пол, на поверхности другого находились стандартные разъёмы для чипов. На экране, встроенном в стену, светилась карта Параизу, на которой то там, то здесь возникали оранжевые искорки и мелькали цифры.

– Ты это видишь? – спросил Павел.

– Да, – Настя проверила, заперта ли дверь, и спустилась вниз. – Чёрт, как-то слишком сложно для тупых наркоманов.

– На магов не действуют наркотики, – напомнил Веласкес. – Я попробую запустить систему, а ты посмотри, нет ли других входов-выходов.

– Будет сделано, босс, – Волкова пошла вдоль стены, держа сканер в руке. – Ну что?

– Пока ничего.

Система требовала знакомого ей оператора, дешифратор мигал оранжевым огоньком. Павел скосил глаза на Настю, приложил ладонь к выемке на столе, почувствовал укол. Прибор проверял кровь на соответствие эталону, но на самом деле эталон уже был другим. Веласкес сосредоточился, почувствовал, как меняется генетический отпечаток внутри дешифратора, имитируя женщину, труп которой лежал наверху. Из поверхности стола вылез монитор с изображением цилиндра. Такой же полупрозрачный цилиндр, только в полную величину, вылез на два метра от пола, внутри него в зеленоватой мутной жиже плавало что-то массивное.

– Что за хрень? – Волкова обошла сосуд по кругу, вернулась к столу. – Ничего не видно. Нужно сохранить данные и посмотреть, что там внутри.

– Уже делаю, – Павел вставил дешифратор в другой разъём, вывел на очки процесс загрузки. – Здесь почти ничего нет, вся информация удалена неделю назад. Но вроде есть инструкция, как этой штукой пользоваться, подожди, сейчас попробую её отключить. Осторожно!

Настя отдёрнула руку от чёрного кубика, тот засветился, по граням пробежали голубые искорки, перетекли в трубочки, через них – в другие кубики, а оттуда в цилиндр. И стенки цилиндра, и жидкость в нём и трубочках за несколько секунд стали абсолютно прозрачными. Как вода.

И в этой воде, в цилиндре, чуть шевеля сандалиями поверх носков со смешными мультяшными акулами, плавала девочка.

Глава 18. Мона

Май 334 года от Разделения

Остров Мечты, приют Хейвен

– Это всё, что от неё осталось?

Директор приюта Дороти Эстевес ткнула сухой веткой в буро-зелёную массу. Та частью впиталась в песок, частью подсохла под лучами Сола, но её оставалось вполне достаточно, чтобы исследовать. Из массы торчал блокиратор.

– Да, мэм, – доктор Сэндвик посмотрел на экран анализатора, – это определённо она, волосы совпадают.

Эстевес и не такое повидала за те пятнадцать лет, что здесь работала. Дети сгорали изнутри, превращались в желе, обтянутое кожей, скручивались, ломая себе позвоночник, с их мозгами и внутренними органами что только ни происходило. Часто они, чувствуя приближение смерти, забирались в океан, где их съедали акулы и паку – такой конец был куда гуманнее медленного самопожирания.

– Сообщите в Службу контроля, – распорядилась она.

– Уже сделал, – доктор подозвал двух работников, те погрузили остатки тела вместе с песком в контейнер.

– Кто-нибудь это видел? – директор повернулась к воспитателю.

– Нет, – покачал тот головой, – она вышла из комнаты и пошла на берег. Обычно камеры фиксируют такие случаи, но после позавчерашнего урагана система наблюдения ремонтируется, а за всеми я лично уследить не могу.

– Хорошо, заканчивайте здесь и возвращайтесь к детям, не нужно, чтобы они это видели.

Дороти ушла, не оглядываясь. Эти дёти мёрли, как мухи, хорошо если треть от каждого года доживала до выпуска из приюта. У девочки не было родителей, её в Хейвен привезла Служба контроля; с одной стороны, проще будет отдавать останки, а с другой – придётся заполнять дополнительные формы.

Через месяц, когда инспектор Службы появился на острове с очередными воспитанниками, контейнер не нашли. Инспектор сличил данные с теми, которые получил доктор Сэндвик, вычеркнул имя девочки из списков живых и забрал браслет.

Январь 335 года от Разделения

Первые полчаса после того, как Веласкес вытащил девочку из цилиндра, она почти не реагировала ни на свет, ни на звуки, но состояние её было стабильным, и Павел потратил это время на то, чтобы перетащить цилиндр и остальное оборудование к себе в фургон. Жидкость он перелил в канистры, стоящие там же, в подземном зале, её набралось почти триста литров, столешница с кубиками и трубками много места не заняла. Цилиндр завернули в покрывало и уложили на пол кузова.

– И что ты будешь с этим делать? – Настя помогала неохотно, так что основную часть работы пришлось проделать Веласкесу.

– Девочку я здесь оставлять не хочу, – сказал он. – Если она больна, то всё это пригодится, если нет, выбросить успеем. Сама посуди, община бездельников хранит в подвале ребёнка и оборудование, в котором я пока разобраться не могу; их перебили, но вниз не спустились. Смотри, она очнулась. Привет, тебя как зовут?

– Мона, – сказала девочка, тряхнув светлыми кудряшками. – Меня зовут Мона.

Моне было девять лет, в доме она находилась с прошлой весны, а до этого жила в приюте Хейвен. Люди, которые её здесь держали, вели себя хорошо, кормили Мону и развлекали, а ещё давали шлем, поиграть в игры, и водили гулять в сельву. То, что она делала в цилиндре, девочка не помнила, время для неё как будто останавливалось, сколько времени она там проводила, Мона не знала.

– Вы отвезёте меня в приют? – спросила она. Красный браслет на её руке показывал тридцать семь часов с минутами, и время уменьшалось. Ещё несколько таких же браслетов нашлись там же, в подземном зале. Время на них когда-то остановилось.

– Если ты хочешь.

Павел включил автопилот, и машина сама ехала к западному побережью, путь был неблизким, почти семьсот километров неторопливый фургон мог проделать не меньше чем за четыре часа. Они не стали ничего закрывать в доме с мертвецами, только подчистили свои следы. Веласкесу казалось, что за ними кто-то следит, но никаких признаков чужого присутствия он не обнаружил, как ни пытался. Чувство это пропало, стоило отъехать от коммуны на несколько километров.

– Нет, – Мона смотрела в окно, – мне там не нравилось. Агнес и Владек смешные, они лучше воспитателей.

– А Рут?

– Рут грустная, но она уехала, – девочка повернулась к Насте. – Я хочу с тобой остаться, можно? У тебя красивые волосы.

Волкова фыркнула.

– Только этого мне не хватало, – сказала она. – Эй, ты же в самом деле не собираешься забирать её себе или мне оставить? Если её украли из приюта, надо передать ребёнка полиции.

– Ненавижу Хейвен, – Мона вмешалась прежде, чем Павел успел ответить. – У нас в группе уже четверо умерли,