сбора разведданных, но у нее достаточно здравого смысла, чтобы понять, что ее перехитрили, и она, вероятно, задается вопросом, как пять седовласых пенсионеров ухитрились это делать.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — спрашиваю я.

Тибодо открывает свой блокнот. — Мы считаем, что у нас есть имя стрелка. Фрэнк Сардини, сорок два года, из Орландо, штат Флорида. Вы знаете этого человека, мисс Берд?

— Нет, — говорю я.

Она смотрит на меня, приподняв бровь. — Вы даже не дали себе труда подумать об этом.

— Мне это не нужно.

— Или, может быть, вы предпочитаете не признаваться, что действительно его знаете?

— С какой стати мне это делать?

— Я не знаю! Это вы мне скажите, зачем человеку из Орландо проделывать такой путь сюда, чтобы застрелить птицевода?

— Вам, наверное, стоит спросить об этом Фрэнка Сардини.

— Мы все еще пытаемся определить его местонахождение. Мы знаем, что он арендовал черный внедорожник "Тойота" в Аламо в Бостоне. Машину вернули сегодня днем, в час дня. Номерной знак был зафиксирован камерой видеонаблюдения магазина, как раз в то время, когда ваш стрелок должен был скрыться с места происшествия. — Она смотрит на Ингрид, и это самый обвиняющий взгляд, который я когда-либо видела. — А вам не следовало совать туда свой нос, просматривая видеозапись Верна.

— Я была там по поручению библиотечного совета.

— Ага, — фыркает Джо. — конечно.

На самом деле я очень впечатлена, что она узнала эти подробности гораздо быстрее, чем я ожидала от полицейского из маленького городка. Мы недооценили ее, что, возможно, говорит больше о нас, чем о ней. Какие еще сюрпризы она преподнесет нам?

— Арендованный внедорожник был оснащен шинами Goodyear Трейлраннер, — говорит Тибодо. — Это та же марка, что была на автомобиле, с которого сбросили тело на вашу подъездную дорожку. — Она поворачивается ко мне. — Интересное совпадение, вам не кажется, мисс Берд?

— Вы разыскали этого мистера Сардини? — спрашивает Бен.

— Я работаю над этим. Я связалась с полицией Орландо, и пока что узнала только то, что у него нет непогашенных кредитов, никаких арестов, никаких обвинительных приговоров. Но когда я позвонила по указанному им месту работы, в страховое агентство, там никто никогда не слышал об этом человеке.

— Это потому, что он мертв, — говорит Ингрид.

Тибодо поворачивается к ней. — Что?

— Настоящий Фрэнк Сардини умер в возрасте четырех месяцев от SIDS (SIDS — СВДС — синдром внезапной детской смерти). Человек, который арендовал этот внедорожник в Бостоне, просто украл имя, и я сильно сомневаюсь, что вы сможете его найти, не говоря уже о том, чтобы арестовать.

— Откуда, черт возьми, вы все это знаете?

Ингрид включает свой ноутбук и поворачивает экран к Тибодо. — Я сама немного покопалась. Просмотрела записи о рождении, смерти и сделала несколько телефонных звонков в Орландо.

Тибодо уставилась на изображение поддельных водительских прав Фрэнка Сардини из Флориды на экране ноутбука. Вне всякого сомнения, сейчас она чувствует себя посрамленной, но это нечестное соревнование. Ингрид потратила всю жизнь на то, чтобы овладеть искусством сбора разведданных. У нее также есть внутренние источники, о которых полицейский в маленьком городке штата Мэн может только мечтать.

— Кем бы ни был этот человек на самом деле, — говорит Бен, — он уже далеко отсюда.

Тибодо смотрит на нас из-за стола. На элегантную Ингрид с ее шелковым шарфом. На жизнерадостного толстяка Ллойда. На Бена, с его бандитски выбритой головой, и на Деклана, с его смуглой ирландской внешностью. Потом она смотрит на меня, на женщину, утверждающую, что она всего лишь фермер-птицевод. Женщину, на чьей подъездной дорожке выбросили труп, а из леса в нее стрелял убийца.

— Кто вы, черт возьми, такие? — выпаливает Тибодо.

— О, мы всего лишь пенсионеры, — говорит Ллойд.

— А до пенсии? — Тибодо смотрит на Ингрид.

— Я была исполнительным секретарем в международной фирме, — говорит Ингрид.

— А вы? — Тибодо поворачивается к Бену.

— Международные гостиничные принадлежности. Я продавал мебель и ресторанное оборудование некоторым из лучших отелей по всему миру.

— Я был профессором истории, — говорит Деклан.

— А я работала в таможенном брокерском агентстве, как я и говорила вам той ночью, — говорю я. Как легко мы все возвращаемся к своим неофициальным личностям для прикрытия. Мы так долго говорили неправду, что теперь это стало для нас второй натурой.

Наконец Тибодо смотрит на Ллойда, единственного из нас, кто не работал под неофициальным прикрытием. Единственный, кому разрешено раскрыть, в каком агентстве он на самом деле работал.

— О, я был всего лишь аналитиком, — весело говорит Ллойд.

— Вы имеете в виду, как психоаналитик? — спрашивает Тибодо.

Ллойд смеется. — Господи, нет. Я целыми днями просиживал за письменным столом. Собирал информацию и обрабатывал данные для правительства. На самом деле, тут нет ничего захватывающего.

— Может, мы и пенсионеры, — говорит Ингрид, — но мы также рьяные поклонники загадок. Я имею в виду, кто не любит хороший детективный роман? Вот, что вдохновило нас на создание нашего маленького клуба по раскрытию преступлений. Если вы прочтете достаточно детективов об убийствах, то станете достаточно осведомлены о работе полиции.

— Без шуток, — бормочет Тибодо, глядя на топографическую карту. — И как вы называете этот ваш, э-э, клуб?

Воцаряется тишина. Я думаю о той ночи, когда мы стояли у камина Ингрид, потягивая напитки и обсуждая таинственную Бьянку.

— Клуб Мартини, — говорю я.

Мои друзья кивают и улыбаются.

— Пожалуйста, давайте не будем отвлекаться, — говорит Деклан. — Нам нужно сосредоточить наше внимание на этом, так называемом, Фрэнке Сардини, кем бы он ни был на самом деле.

Тибодо вздыхает. — Ииисусе. Все стало намного сложнее.

— И мы здесь, чтобы помочь, — говорит Ингрид. — Может быть, мы и вышли на пенсию, но за эти годы мы приобрели некоторые детективные навыки.

— Читая детективные романы, верно? — Тибодо смотрит на меня. — У вас должны быть какие-то версии. Кто-то только что пытался убить вас. Неужели у вас нет никаких предположений, кто желает вашей смерти?

Я смотрю на упавшую солонку, изображающую труп Бьянки. Она всего лишь еще одна в череде смертей, череде, которая еще не завершена. — Я не знаю, — отвечаю я. Но, возможно, я знаю за что.

У нас с Декланом осталось в бутылке последние два дюйма его шотландского виски шестнадцатилетней выдержки. Я выпила более чем достаточно алкоголя на ночь, но он говорит: — Чего уж там, давай допьем, — и разливает остатки по нашим стаканам. Все остальные разошлись по домам. Мы вдвоем сидим перед камином. Пламя угасло и теперь едва мерцает, но мы скоро поднимемся наверх и ляжем спать, так что он больше не подкидывает в него дров.