— Просишь помощи у богов? — усмехнулся Вингевельд и ноги Маркуса обволокло льдом. — Божества, что помогали смертным по-настоящему, давным-давно мертвы. Небожители не знают пощады.

Огненный маг не ответил. Вместо этого он закрыл глаза и сосредоточился на том, что творилось в небе. Всполох молнии. Ещё один. Чистая сила… Ледяная корка тем временем уже покрыла ногу до колена, причиняя острую боль. Она мешала концентрироваться на самом главном, на том, что давало силы жить. Слух Маркуса разрезал пронзительный стон Игната. Маг ярко вспомнил рыжего мальчугана, которого вывез из Дракенталя. Того, кто радовал и огорчал его все эти годы, дарил настоящие эмоции. Того, кто стал ему сыном.

Вспышка молнии устремилась в руку, словно соединив Маркуса с грозовой тучей нитью чистого света. В этот же самый момент маг ощутил острую боль в груди. Он лишь успел выкрикнуть Игнату: «Закрой глаза!» и выставить вперёд руку, обрушивая на архимага всю мощь небесного огня. Двор крепости озарился ослепительной вспышкой и оглушительным громом, а потом всё стихло.

Игнат увидел, как белая огненная вспышка превратила каменную арку в щебень, а Вингевельда отшвырнула обратно в башню. Маркус же лежал на земле без движения. Юноша почувствовал, что ледяные оковы ослабли. Он сумел разбить их на маленькие осколки льда, освободив руки и ноги, и тут же оказался возле Маркуса. Бывший декан огня с трудом открыл глаза.

— Ты победил его, папаша! Ты сумел!

— Наверное… — еле слышно проговорил маг. — Я… не чувствую ног и…

Игнат обнял Маркуса, чьё тело было холодно как лёд.

— Всё хорошо будет, ты только держись!

— Прости, Игнат. Я пытался быть… хорошим человеком… Хотел… Вырастить тебя… — Маркус дышал с трудом.

— Ты вырастил меня. И всегда будешь лучшим из людей! — Игнат чувствовал, как сердце в холодной груди мага перестаёт биться. — Не оставляй меня! Я не хочу… Не хочу снова остаться один!

— Не останешься… Я всегда тебя любил… И теперь… Всегда буду с тобой…

Игнат утёр рукавом мокрую от слёз щёку. Юноша вцепился в Маркуса с такой силой, словно это могло удержать его в этом мире.

— Спасибо тебе за всё, отец, — проговорил он дрожащим голосом.

Маг испустил последний вздох, и глаза его закрылись.

— Мой сын, — прошептали холодные губы в последний раз.

По веснушчатым щекам юноши потекли слёзы, сердце разрывалось на части, и лишь серые камни крепостной стены безразлично взирали на него в этот момент. Он не хотел разжимать рук, не хотел отпускать Маркуса навсегда. Мир словно перестал существовать, и всё вокруг стало нереальным. Он вновь взглянул на мокрое от дождя лицо мага, на глаза, которые больше никогда не откроются, и горечь утраты пронзила его душу до самых глубин.

— Ещё один призрак для Пепельного зуба, — раздался ненавистный голос.

Архимаг вышел из башни, держась за проём. Его серебристо-голубая мантия закоптилась и потеряла блеск, борода и волосы пожелтели и обуглились.

— Полдела сделано, — проговорил он. — Осталось покончить с тобой, мальчишка.

— Я уничтожу тебя! — яростно взвыл Игнат.

Он бросился к Вингевельду, но упал на колени — ноги вновь оказались скованы льдом. В архимага полетели сгустки пламени, но прозрачный ледяной щит отразил их все.

— Нет, ты присоединишься к своему обожаемому Маркусу. Жалкому, безвольному человеку. Он считал тебя своим сыном, но не сказал ни слова, когда я вышвырнул тебя из Академии. Удивительно, что хотя бы теперь он попытался показать зубы, хоть и тщетно. Ему не тягаться со мной, и тебе уж подавно, мальчишка.

Игнат ощутил, как горечь в его душе сменяется яростью. Он сжал кулаки и злобно взглянул на архимага.

— А после тебя придёт черёд тех немногих огненных магов, которым удалось уцелеть. Вам не место в новом мире!

— Твой мир сгорит в огне! — прокричал Игнат не своим голосом.

Ярость заполнила его душу, затуманила разум. Нечеловеческая, сверхъестественная мощь стремилась наружу. И теперь он мог дать ей выход.

Лёд, сковывавший ноги юноши, испарился облачком пара, а сам он поднялся над землёй. Воздух вокруг Игната раскалился, а земля под ним почернела от жара. Вингевельд вскинул брови, в глазах его читалось изумление. Тело юноши окружило пламя, одежда обратилась в пепел, а капли дождя, испарялись, не долетая до кожи. Все чувства, мысли и эмоции уступили место единственному желанию — испепелить всё вокруг. Игнат приближался к Вингевельду и впервые в жизни увидел страх на его лице. Но в душе не осталось места жалости, всепожирающая ненависть поглотила её без остатка.

— Сгори! — проговорил раскатистый, словно рёв пламени, голос.

Архимаг пытался окружить себя толщей льда, но он превращался в пар, едва вырвавшись из рук волшебника. Через ворота крепости стали вбегать мертвецы, они бросались в сторону Игната, но тут же сгорали дотла, не в силах даже коснуться его. Тогда Вингевельд выставил вперёд руки и высвободил всю мощь, которой располагал, но Игнат ощущал обжигающее касание льда на своей раскалённой груди не дольше мгновения. В ответ он направил на архимага всю силу ненависти, боли и пламени, пожирающего изнутри само его естество. Лицо Вингевельда исказили боль и ужас…

* * *

Таринор услышал гром и невольно взглянул в сторону крепости. Тёмные грозовые тучи нависли над ней, изрыгая молнии. Армия Таммаренов терпела поражение. Когда наёмнику казалось, что победа близка, появлялись новые противники, наносившие удар с неожиданной стороны. Вингевельд оказался лучшим командиром, чем ожидал Таринор. Он явно дал указания своей армии, спрятав разные её части в окрестных рощах и за холмами.

Конница Кельвина Старлинга пришла на помощь уже потрёпанной: в роще им пришлось столкнуться с отрядом мертвецов. Лорд Алвин Старлинг пал под натиском множества мёртвых воинов, отчаянно сражаясь, пока его тело не превратилось в одну сплошную рану. Драм разил врагов с ожесточением безумца бок о бок с Таринором, пока не пришлось отступить. Тогмура с Иггмуром давно потеряли из виду, оставалось надеяться, что они уцелели в этой мясорубке. Тиберия же наёмник не видел с самого начала сражения.

Часть армии по замыслу Таринора растягивали силы архимага, насколько это было возможно, а остальная часть оказалась зажата на том же холме, с которого и началась битва. Некоторые бежали, позорно бросив оружие, но таких было мало. Оттесняемые мертвецами обессилившие и израненные воины понимали, что живыми отсюда им не уйти и сражались так, как может только обречённый человек, которому нечего терять.

Таринор уже не чувствовал, где кончается рука и начинается меч. Левосторонний хват мог помочь ему против живого противника, но мертвецам на это было плевать. Когда его отряд обступили со всех сторон, наёмник испустил громогласный боевой клич и уже был готов встретить смерть с оружием в руках, как подобает командиру, но вдруг за стенами Пепельного зуба сверкнула яркая вспышка. По полю боя прокатился оглушительный гром, мёртвые воины одновременно замерли и развернулись.

Все до единого мертвецы понеслись обратно к крепости, словно бы это они, а не войско Таммаренов, проигрывали битву. Таринор тут же оседлал одного из немногих оставшихся коней и погнался за ними, рубя и полосуя на скаку. Неожиданно мертвецы один за другим стали валиться, как подкошенные, пока, наконец, не осталось ни одного, стоявшего на ногах.

Когда он ворвался в ворота и спешился, его ослепило огненное сияние. Это был Игнат. Точнее, наёмник мог лишь угадать Игната в этой целиком сделанной из огня раскалённой фигуре, зависшей в воздухе над корчащимся горящим человеком, закрывающим лицо обугленными руками.

— Игнат! — крикнул наёмник. — Игнат! Остановись!

Но огненная фигура не обратила на него никакого внимания. Тогда наёмник поднял с земли камень и швырнул в мага. Камень исчез в яркой вспышке, едва коснувшись его, но это заставило фигуру обернуться. Два белых пятна там, где должна быть голова, явно служили глазами, и Таринор понял, что они глядят на него.

— Игнат! Ты победил его! Мы победили! Прекрати!

Наёмник ощутил, что жар усилился и отступил на несколько шагов.

— Этот. Мир. Сгорит, — проговорил жуткий голос, лишь отдалённо напоминавший голос мага.

— Игнат! — крикнул Таринор, закрывая лицо рукой от нестерпимого жара. — Вспомни, кто ты! Вспомни о Маркусе!

Огненная фигура на мгновение замерла. Раздался звук ревущего пламени,