— А что за медальон, который вы держите у Вейре над ладонью?

— Старинная вещь. Считается, что она показывает жизненную силу человека. В деревнях по ней невест выбирали. — Знакомы? — Догадался Освальд по моему тяжкому вздоху.

— Было дело.

— Помнится, ваш «жених» предпринял попытку выкрасть вас.

— И все вам известно, — пробурчала я.

— Как же иначе. Я должен знать, кто рядом с Вейре. Кстати, и что показал замер?

— Что доживу до глубокой старости, — не очень вежливо ответила. Неприятно вспоминать те дни.

— А по вам и не скажешь.

— Внешность обманчива.

— Я знаю, — снова наша беседа пошла не в то русло. И Веспверк нашел выход. — Займусь бумагами. Быстрее пройдет ревизия — быстрее покинем край холодов и льда.

В окне и вправду тянулись бескрайние белые просторы и голые черные деревья.

* * *

Приземлились утром.

Освальд собирался тихо, но я всегда чутко спала.

— Спите, — прошептал он, стараясь не разбудит Вейре, и едва ли не на цыпочках пошел к двери.

— Вы прежде бывали в Имилере? — осведомилась, с сомнением оглядывая его одежду. За окном темень, порывистый ветер, даже в шубе выходить на улицу не хочется, а он надел щеголеватое пальтишко с меховым жилетом…

— Не было нужды, — на ходу отмахнулся он, и я не выдержала.

— Стойте! — вскочила с кресла, едва не запнувшись о спавший с колен плед. — Я вас в таком виде не выпущу!

Удивленный герцог обернулся.

— Корфина, ценю вашу заботу, но я оделся достаточно тепло.

— Желаете остаться безухим? Или недосчитаться отмороженных пальцев? — вышла я из себя, прекрасно представляя, что ждет упрямца снаружи.

— Не волнуйтесь, вернусь в целости и сохранности! — широко улыбнулся самоуверенный герцог, протягивая руку к двери.

— Не пущу! — схватила его за локоть. — Только подумайте, какой пример вы подаете сыну! Красота превыше здоровья? Что чужое мнение важнее собственной интуиции?! Да перед кем вам хорохориться, в конце концов? Вы «королевское око», чиновник, высшее лицо! Пусть только кто-нибудь посмеем пошутить над вашим видом — замучается снег с дорожек чистить! А если, не дай Видий, заболеете, и от вас заразу подцепит Вейре?!

Самодовольная улыбка сошла с лица удивленного Веспверка.

— А почему вы думаете, что ваше мнение верно?! — неожиданно спросил он.

— Ну почему вы упрямитесь? — вздохнула я. — Да, вы мужчина, привыкли править и судить, повелевать, но надо же думать головой! Или боитесь показаться при мне смешным?

— Видий с вами! — грудь Освальда беззвучно затряслась. — Корфина, вы…

— Да-да, помню, — пробурчала. — Я не в вашем вкусе. Поэтому возьмитесь за ум, переобуйтесь, наденьте шапку!

— Вы разбудите Вейре!

— И тогда уж вы точно оденетесь теплее!

— Нет! — упрямство заиграло в герцоге.

— А спорим?! — склонила я голову.

— Хорошо! — бросил он и гордо покинул каюту, оставив меня в расстроенных чувствах.

Я злилась! Нет, я бесилась! Даже приникла к окну, чтобы увидеть, как этот заносчивый дуралей обрадуется первому порыву северного ветра. Но как ни вглядывалась, никто во двор не вышел. Зато тихо скрипнула входная дверь.

— Н-ну… И-и… ч-чево в-вы х-хот-тит-те? — стуча зубами и растирая плечи, Веспверк глядел на меня круглыми от переизбытка эмоций глазами.

— Подумаю, — ответила ехидно и поспешила налить ему теплого чая, что заварила для себя.

Не меньше получаса Освальд сидел с грелкой, закутанный в плед.

Я то и дело поглядывала на него. Он же, как истинный упрямец, разглядывал лепнину на потолке, а когда взгляды все-таки скрестились, обреченно выдохнул:

— Как с вами тяжело, Корфина! Надеюсь, вы довольны.

— Чем? — протянула ему еще горячего чаю. — Что теперь буду переживать, как бы вы не заболели и не заразили Вейре?

— Зато вы можете гордиться, что утерли сон самому Веспверку.

— Какое счастье! — я наигранно сложила руки на груди, блаженно улыбнулась, а после резко нахмурилась. — У вас слишком большое самомнение! Думаете, с вами легко? Мир крутится вокруг вас? Нет! Да если бы не знала, что там собачий холод, не лезла бы с советами. Также не постеснялась бы спросить вашего мнения в деле, в котором не разбираюсь. А вы… — взглянула на него укоризненно. — Как маленький, упрямый ребенок!

— Ну, знаете! — Веспверк вскинул голову, желая ответить не менее едко, но неожиданно притих, глядя мне за спину. Я обернулась и увидела, как Вейре, хоть и лежит на подушке, но глазками-то хлопает и к нашей беседе прислушивается.

Заметив, что хитрость раскрыта, ребенок сел на постели.

— Ты же сам говорил, что если глупая мадам Норрит не оденется теплее, заболеет, — попенял он отцу.

Полагаю, Веспверк испытал не самые приятные минуты. И не желая наживать врага, я заступилась за герцога:

— Мы все, Вейре, ошибаемся. Но хорошо, что Его Светлость решил вернуться, иначе бы нам принесли его в виде ледяной статуи.

Освальд обдал меня колючим взглядом, и я добавила:

— Зато фамильное упрямство Веспверков запечатлелось бы во льде навеки.

Освальд хотел возмутиться, но я рявкнула:

— Грейтесь! И подайте хороший пример сыну!

— Да я уже понял, понял! — улыбнулся Вейре. — Вас нужно слушаться!

— Ой, ты мой хороший! — подошла к постели и обняла малыша. Между делом глянула на поникшего герцога и съязвила: — Что, вас тоже погладить?

— Вот еще! — задрал он нос.

Отогревшись, Веспверк все же надел «окшачьи» обновы и провел ревизию, после которой вернулся злым и раздраженным.

— После разноса, что устроил мэру, даже воду пить опасно, — выдохнул он, стягивая меховые сапоги. Слуг с собой герцог не взял, поэтому многое теперь делал сам. — Даже не знаю, что делать с провизией.

Прежде ему никогда не приходилось заниматься запасами, и Освальд сделал ошибку, не закупив продуктов с лихвой, а теперь переживал, чем кормить сына. Даже чашка ароматного, горячего цветочного чая не смогла поднять ему настроение.

— Согреюсь и поеду в Имилер, — приняв решение, он закивал головой, подбадривая себя.

— Там метель и ветер, сбивающий с ног… — напомнила. От ветряных порывов паритум покачивался, как на волнах. Так что рискованную поездку я не одобряла.

— До поселка недалеко, заодно гостиницу присмотрю. Холодно здесь. Местные говорят: на их памяти впервые такие морозы.

— А номеров на холлапаритуме нет?