Сумерки начали сгущаться в ту минуту, когда чащоба можжевельника, словно утомившись, прекратила взрастать вверх по склону. Здесь они повернули налево и пробирались вдоль кустов, пока Найл не заметил наконец того сломанного дерева, что прикрывало вход в пещеру.

Будь в пещере часовые, шорох камней под ногами наверняка упредил бы их о приближении непрошеных гостей; один крупный валун так и вовсе с шумом скатился к самому подножию. Однако нутром чуялось, что путников никто не видит и не ждет. Приткнувшись в паре метров снизу, Найл вынул из сумы фонарик и, включив на полную мощность, осветил узкий вход. Залпом грянуло хлопанье крыльев, и наружу, всполошив пришельцев, выпорхнула целая стая пещерных голубей.

Луч света выхватил ребристые стены с несколькими гнездами и пол, белесый от птичьего помета. Найл повернул на груди медальон, на случай внезапного нападения, и перебрался через поваленный ствол; капитан неотступно шел следом.

На первый взгляд глубина пещеры составляла десяток метров; купол в конце смыкался с полом. Разумеется, никого здесь не было. Что ж, вариант не из лучших. Если это не вход в Страну Призраков, утром поиск придется продолжить. Ну да ладно, есть хотя бы место под ночлег.

Стоило ему сделать шаг вглубь, как мимо с треском крыльев порхнула еще одна птица. Получается, конец пещеры на самом деле был просто поворотом влево, за которым путь шел резко вниз. Птица сзади, вякнув, смолкла: капитан пришпилил ее волей. Тихий хруст подсказал: спать ему нынче не натощак.

Найл осветил горловину лаза. Проход был невелик — не больше полутора метров — и спускался наискось. Как видно, эта пещера — ответвление вулкана, кратер которого где-то в четверти мили над ними. Спускаться по такой крутизне было, судя по всему, небезопасно. Найл возвратился туда, где капитан увлеченно ощипывал увесистого голубя.

Люди в этой пещере, понятно, не обитали, иначе здесь были бы следы костра, а на стенах копоть.

Снаружи стемнело; появились первые звезды. Постепенно, один за другим, стали возвращаться голуби. Здесь было заметно холоднее; чувствовалось, зима на носу.

Найл до того вымотался, что вот так бы и заснул на голом полу. А впрочем, надо последовать примеру капитана и подкрепиться перед сном. Он скатертью расстелил на полу спальный мешок и развернул преподнесенный тролльчихой сверток.

Хлеб был все такой же свежий, а масло, пожалуй, пожирней, чем в городе пауков. Красноватый сыр вносил В рацион приятное разнообразие: до сих пор приходилось довольствоваться лишь сухим козьим сыром; хрусткими и остренькими на вкус были большущие редиски. Еду Найл сопроводил изрядным глотком меда, отчего в животе приятно затеплело. Наконец, осовев под голубиное воркованье, он залез в спальный мешок и заснул глубоким сном.

Проснувшись среди ночи, Найл лежал в кромешной мгле — до того тихой, что слышалось даже дыхание капитана. Звезд в зеве пещеры видно не было: судя по всему, небо вновь подернулось тучами. Беззвучно спали голуби, не сознавая, что в считаных метрах дремлет хищник, которому один из них, возможно, достанется на завтрак.

Повернувшись с боку на бок на немилосердно жестком полу (надуть спальный мешок он перед сном не удосужился), Найл задумался о возможных злоключениях, что предстоят им поутру. Прежде всего, идущий вниз тоннель. Среди разрозненных сведений, почерпнутых из машины сна, в памяти сидело изображение вулкана в разрезе: сеть извилистых ответвлений от основного жерла, идущих книзу преимущественно под углом в сорок пять градусов. Если этот ход из пещеры окажется круче, удерживаться на ногах будет непросто, и велика вероятность, что в Страну Призраков он влетит сверху эдаким метеором.

Мысли возвратились к Магу. Действительно ли он знаток волшебных искусств? Магия, по Стигмастеру, сомнительное достояние неучей. Впрочем, Торвальд Стиг, само собой, и к элементалам с троллями относился бы как к суеверным выдумкам, и сверхъестественное управление погодой воспринималось бы им как чушь собачья. В общем, чувствуется, надо жить своим умом.

А как насчет утверждения Квизиба, что при разговоре с Мадигом из уст Мага не исходило дыхания? Уж такое-то исключено полностью! Как может человек производить звуки речи, при этом не дыша? Вот уж действительно, чем дальше в лес, тем чащоба темнее.

Усталость в конце концов взяла свое, и Найл снова заснул.

Пробудился он от воркованья голубей; небо снаружи было призрачно-серым. Птицы вскоре выпорхнули наружу — за исключением одной, недвижно застывшей на карнизе явно не без воздействия капитана. Не желая наблюдать незавидную участь голубя, Найл вышел из пещеры под студеный порыв чистого северного ветра.

Накануне он заприметил в скальном углублении укромную лужицу. Сейчас ее покрывала тонкая корочка льда. Найл попил воды, зажевав ее хрустким ледком и омыл руки и лицо жгуче-холодной влагой. Затем, вытеревшись о тунику, присел на карниз и стал смотреть, как, плавно всходя, солнце золотит фасад Сколлена — уже не голый и бесприютно унылый, но исполненный задумчивой величавости. Вот свет коснулся склонов северных гор, вмиг обратив изогнутые шпили в сказочный по красоте пейзаж. Стало вдруг понятно, почему эти горы именуются Серыми: даже под утренним солнцем они сохраняют свой дымчато-серый, сизоватый оттенок.

Когда наружу, под солнышко, с довольным видом выбрался капитан, Найл полез обратно в пещеру: на ветру уже дубели руки. Там он поел хлеба с сыром и, заботливо завернув остатки в тряпицу, убрал ее в суму. Прежде чем затянуть горловину, вынул фонарик и приторочил к поясу. Даром что теперь он совместно с капитаном способен видеть в темноте, дополнительный источник света может понадобиться.

Вскоре они тронулись в путь. Капитан шел первым; прирожденный лазальщик, здесь он был неоспоримым лидером. Через два десятка метров такая расстановка себя оправдала: несмотря на посох, Найл оступился на гладком пятачке и несколько метров проехал юзом, прежде чем паук, заметив задними глазами неладное, остановил его.

Хорошо, что лава под ногами была в многочисленных трещинах, образовавшихся при застывании. Найл решил, что спускаться удобней, если снять сандалии и продвигаться задом наперед, на четвереньках. Посох он закрепил за спиной, привязав его поверх сумы тесемками.

Настроившись на долгий спуск (колени были уже сплошь в царапинах), Найл приятно удивился, когда через полчаса капитан, неожиданно остановившись, произнес:

«Ну что, теперь вниз».

Получается, они подобрались к самой кальдере бывшего вулкана.

Вид жерла ввергал в невольный трепет: больше сотни метров в поперечнике. Свет фонарика показывал, что здесь еще больше трещин, выщербин и выступов, чем в тоннеле, по которому они только что спускались. Найл хотя и недолюбливал высоту, но сразу же с облегчением отметил, что такой спуск любой сноровистый скалолаз одолеет без помощи веревки.

Но вот что не на шутку озадачивало. Бывало ли такое, чтобы беглецы из города пауков когда-либо спускались этим путем? А если и да, то знали ли они, куда ведет этот путь? Мыслимо ли, чтобы кто-нибудь в здравом уме спускался по жерлу вулкана с одной лишь целью — взглянуть, что там внизу.