На глазах у Найла и капитана эти создания забредали В воду, волоча за собой невод. Длины в нем было полтора десятка метров, а веса никак не меньше тонны. Тем не менее его тащили с легкостью, словно кусок марли.

В пятнадцати метрах от берега недвижная вода доходила им до подбородка. Но они продолжали идти и вскоре скрылись с головой — очевидно, ненадолго, ведь надо было еще и дышать. Но минуты шли и шли, а ловцы все не появлялись.

Найл перевел внимание на тягловых животных. У каждого на спине крепилось по два объемистых короба. Несмотря на сбрую, это были явно не лошади. Головы напоминали скорее бычьи, а большие навыкате глаза придавали сходство с лягушками. Короткие ноги, должно быть, таили в себе редкостную мощь, а широкие плоские спины указывали на искусственность породы. В отличие от своих ездоков, твари были явно живые, они с подозрительностью смотрели на капитана. Тот тоже испытывал определенную напряженность: вероятно, в памяти жила еще недавняя стычка с агрессивными овцами.

Прошло не меньше получаса после того, как ловцы скрылись под водой, но зеркальная гладь озера оставалась недвижимой. В этом мире, где время словно подвисло, явно не было резона поспешать. Наконец вода в отдалении пошла рябью и показались бритые головы. Передвигались ловцы медленно. Оно и неудивительно: когда над водой постепенно обозначились остальные, Найл понял, что они волокут тяжесть. Сеть набрякла уловом. Пойманные озерные обитатели вяло копошились — примерно как та рыба — выказывая почти полное равнодушие к собственной участи.

Найл с изумлением заметил, что гуманоиды как ни в чем не бывало дышат; при этом изо рта и носа у них хлестали струи. Получается, скрывшись под поверхностью, вместо воздуха они дышали водой. Пока добрались до берега, вода истекла и возобновилось обычное дыхание.

Невод был вытащен на песчаный берег, где эти чугунные обезьяны («чунги», окрестил их почему-то Найл) занялись его содержимым. И тут в сети словно мелькнул какой-то зигзаг: из-под вяло шевелящейся рыбы стрелой метнулась змеевидная тварь и, впившись в руку одному из рыбаков, неистово заметалась, пока не отпрянула с выхваченным куском плоти в зубах. Найл узнал непонятно как взявшуюся здесь мурену. Сперва показалось, что чунг вообще не заметил происшествия, но вот он ухватил извивающуюся мурену поперек туловища и попросту передавил, словно какой-нибудь муляж из мягкой замазки. К ногам чунга упали две половинки, а из прокушенной руки пролилось лишь немного розоватой жидкости.

Подогнали гужевых. Чунги взялись загружать уловом короба — в основном теми пухлыми глазастыми рыбами. Были здесь также округлые белесые подобия медуз; эти, когда их бесцеремонно выкидывали из невода, протестующе шевелили тонкими щупальцами. Попадались небольшие моллюски (что-то вроде знакомых Найлу кальмаров), а также черные блесткие организмы наподобие крупных слизней, один из которых прилепился к бедру чунга, да так, что его, прежде чем кинуть в короб, пришлось отдирать.

Наполнив короба, рыболовы укрыли их толстым слоем бурых водорослей. Наконец, свернув длинным коконом невод, чунги дружно подняли его и возложили на спины всей шестерки тягловых животных, у которых ноги чуть прогнулись под таким весом. После этого чунги удалились, ведя животных в поводу.

Капитан, выждав, пока процессия отдалится, подобрал толстенную половину мурены и, отщипывая от нее куски, пошел за бредущим гуртом.

Спустя час после того, как отошли от озера, земля вновь стала твердой и серой, как та покрытая коркой лавы пустошь на пути к Сколлену. По понятным причинам темп ходьбы был медленным; Найл начал даже позевывать. Так они и шагали, словно в неугасимом пасмурном предвечерье. Однако в нескольких милях за озером напряженно дрожащие сполохи сделались чаще, и Найл с удивлением ощутил на лице накрапывание. Что странно, в вышине не было никаких туч, лишь в самом небе шло грузное вращение, будто кто-то помешивал исполинской поварешкой некое варево; все это перемежалось сухо потрескивающими электрическими разрядами.

Казалось, набрякшее небо вот-вот разразится небывалым ливнем — но пролился всего-навсего мелкий дождик, лишь слегка оросив волосы и тунику. Зато в сотне-другой метров в землю шарахнули тугие жгуты молний, оставив после себя запах озона.

Небо от этой небольшой грозы сделалось будто ярче, как бывает с приближением рассвета. Найлу это позволило заметить на горизонте смутные очертания города. Расстояние в странном сумраке было обманчивым — наверное, с пару миль. Плестись за медлительным гуртом уже притомило, но обгонять его Найл не решился — дорога в город лучше известна местным.

На одном из участков потеки лавы делали поверхность ребристой. Крайнее из животных запнулось, отчего с одного короба осыпались водоросли. Прочие животные тут же остановились, а шедший впереди погонщик возвратился и бережно уложил водоросли на место. Найл находился так близко, что рука чунга невзначай скользнула по нему; она и впрямь оказалась мертвенно холодной.

Примерно через полчаса город стал виден отчетливей, и у Найла учащенно забилось сердце. Волнение спутника не укрылось от капитана, и он посмотрел с любопытством — дескать, в чем причина? А Найл между тем различал перед собой заостренные кверху здания, напоминающие опрокинутые кульки. Помнится, примерно такие ему приснились в пещере у хамелеонов.

Скопление зданий окружала темная стена примерно такой же высоты, что некогда разделяла кварталы города пауков. По всей ее протяженности в нескольких сотнях метров друг от друга возвышались шестиугольные башни с узкими прямоугольниками окон. Возник вопрос: зачем строить крепость в такой пустынной местности, как эта? От кого требуется защищать дома?

С более близкого расстояния он разглядел, что стена эта не каменная. Она состояла из продольных полос, каждая в локоть шириной.

В стене находилась сводчатая, готического вида арка, откуда навстречу процессии вышел бритоголовый человек. Типаж привратника угадывался сразу: то же вытянутое, мертвенно-бледное лицо с большими темными глазами; покатый подбородок, крупные уши, клювастый нос топориком — можно сказать, родственник убийц Скорбо, прямой потомок пещерных жителей.

На капитана привратник посмотрел безо всякого удивления, будто восьмилапые чудища в рост человека ходят здесь каждый день. Мелькнула тревожная мысль: гостей уже поджидают.

Вблизи было видно, что крепостная стена сделана из металла, а параллельные полосы — швы сварки. Сработана стена была нарочито грубо, без доводки, что лишь придавало ей грозности. Она смотрелась вполне достойным ответом Большой стене в долине Мертвых. А уж сколько сил потрачено на ее возведение (стена тянулась в обе стороны насколько хватает глаз), можно было лишь догадываться.

Привратник развел массивные деревянные створки ворот, пропуская чунгов и их вьючный скот. Однако в ряд животные пройти не могли — пространства хватало от силы на двух. А потому чунги сгрузили свернутую сеть и сами протащили ее в арку. Без гнетущей ноши животные явно взбодрились и охотно протрусили в проход цепочкой. Было видно, что к этой процедуре они привычны.