– Совершенно верно, – согласился Грегор. – Нужно было догадаться, что они наконец поумнеют за долгие годы. Ага! Здесь и эта сука Хелена. Такая же дрянь, как и Хью.

– Ничего, скоро она, как и Хью, будет трупом. Пошли. Те, что сбежали из коттеджа, уже скрылись в лесу слева от нас. Нужно взять их с собой.

– Мне ужасно не хочется оставлять Эвана в руках Хью. Наверняка этот полонок придумал для него самые изощ­ренные пытки.

– Лучше терпеть пытки, чем умереть.

– У него есть любовница!

Мэб протянула Фионе льняной платок, чтобы та вытер­ла слезы, и продолжила шить мешочки для лаванды, кото­рые потом собиралась положить в комод с бельем.

– С чего это ты взяла, что у Эвана есть любовница?

Фиона хмуро взглянула на подругу и высморкалась. В голосе Мэб не было даже намека на сочувствие.

– Потому что последние три дня он куда-то уходит, и никто не знает куда.

– Ну, если этого никто не знает, как ты можешь быть уверена, что он ходит на свидание к женщине?

–А куда еще он может ходить без охраны? Обычно она его никогда не оставляет.

– Что, если охрана ему надоела и хочется побыть од­ному?

– Возможно, – согласилась Фиона, но уже в следую­щую секунду покачала головой: – Нет, что-то здесь не так. Он не просто возжелал свободы. Дело в том, что у него появилась какая-то тайна.

Облокотившись о стол, за которым работала, Мэб скре­стила руки на груди и взглянула на Фиону.

– Он и в самом деле ведет себя несколько странно, и многие это заметили, но только ты сделала вывод, что здесь замешана женщина.

– Конечно. Обычно когда у мужчины появляется лю­бовница, он напускает на себя таинственный вид и подолгу где-то пропадает, никому не говоря, где именно.

– Только не мужчины клана Макфингел. Наши не де­лают никакой тайны из… своей похотливости.

– Но большинство из них не женаты.

– Фиона, я не думаю, что Эван тебе изменяет. И представить себе не могу, с чего это тебе в голову пришло. Мо­жет быть, он в последнее время стал проявлять меньше эн­тузиазма в постели? – Щеки Фионы стали пунцовыми, и Мэб вскинула брови. – Полагаю, нет.

– Я уверена, Мэб, у него от меня есть какая-то тайна. Что-то его тревожит. Он стал таким странным. И потом… он стал проявлять в постели гораздо больше энтузиазма.

– Вот видишь. Если бы у него была любовница, кото­рую нужно было ублажать днем, ночью он бы просто спал. Даже Макфингелу требуется время от времени отдыхать.

Фиона хихикнула и сама себе удивилась: не думала, что способна веселиться, когда так расстроена.

– Он и в самом деле обещал хранить мне верность, ког­да мы с ним поженились.

— Значит, никакой любовницы у него нет. Эван – че­ловек слова. Думаю, ты просто все придумываешь, сама себя накручиваешь. Это потому, что ты носишь ребенка. Такое с беременными женщинами случается.

Фиона медленно кивнула. Очень может быть, что она и в самом деле подвержена перепадам настроения и приду­мывает проблемы там, где их нет. И то, что она безумно любит своего мужа и до сих пор не знает, отвечает ли он ей взаимностью, лишь усугубляет положение вещей.

– Я пыталась поговорить об этом с Грегором, однако он очень ловко уходит от расспросов и избегает показы­ваться мне на глаза.

– А почему Грегор должен что-то знать об Эванс?

– Потому что они уходят из замка вместе. Мэб раздраженно воздела глаза к потолку:

– Ты только подумай, детка! Грегор уходит из замка вместе с Эваном. Ты и в самом деле думаешь, что мужчина, который спешит на свидание к любовнице, станет брать с собой брата?

– Похоже, я сморозила глупость, – прошептала Фио­на, секунду подумав. – Просто я так люблю его и никак не могу заставить полюбить меня. Наверное, поэтому я так плохо соображаю и всего боюсь.

– Нет, это потому, что ты беременна. Почему ты прямо не скажешь Эвану о своих чувствах, детка?

– Наверное, из гордости. Я подумывала об этом, но потом решила, что мне будет слишком больно, если я открою Эвану свое сердце, а он не сможет сделать этого для меня. А что, если, узнав о том, как я его люблю, и понимая, что он не в состоянии ответить на мои чувства, он начнет отстраняться от меня? Хотя дальше, чем он сейчас находит­ся от меня, уже невозможно отстраниться. О Господи, по­хоже, я несу какую-то чепуху!

– Вовсе нет, – возразила Мэб. – Хотелось бы мне дать тебе какой-нибудь хороший совет, как поступить, чтобы все у тебя было хорошо, но я просто не знаю, что посоветовать. Могу лишь в очередной раз повторить то, что ты уже и без меня знаешь: Эван – хороший человек, и ты должна на­браться терпения. Просто постоянно напоминай себе о том, что Эван – верный муж, страстный любовник, что он все сделает для того, чтобы тебе жилось хорошо, что он всегда будет защищать тебя, что он сделает тебе детей. А это самое главное.

Фиона слабо улыбнулась:

– Я знаю. Наверное, я просто слабая женщина. Я чув­ствую, что Эвана что-то гнетет, и он не говорит мне, что именно, он исчезает куда-то каждый день, и я начинаю представлять себе всякие сцены. Например, как он занима­ется любовью где-то на природе с какой-нибудь цветущей пышногрудой девицей.

– Боюсь, что цветущие девицы всегда пышногрудые. – Мэб расхохоталась следом за Фионой, а потом, покачал го­ловой, проговорила: – Верь ему, Фиона. Просто верь ему, люби его, и все будет хорошо.

Выйдя из хижины, где сушатся лекарственные травы, Фиона направилась к замку, дав себе слово, что будет по­вторять слова Мэб несколько раз в день. «Джиллиан тоже не сразу удалось завоевать сердце Коннора», – напомнила она себе. Фиона подозревала, что сердце ее брата было в руках его жены задолго до того, как он в этом признался. И если бы он не столкнулся с опасностью ее потерять, он бы молчал о своих чувствах еще дольше.

«А Эван во многом похож на Коннора», – продолжала размышлять Фиона. Тот же суровый и неприступный вид и добрая душа, которую он никому не показывает. Наверное, Эван никогда не сможет произносить ласковые слова и от­крыто выражать свою любовь. И ей придется принимать это как должное. Фиона знала, что это было бы гораздо легче, если бы Эван хотя бы намеком дал ей понять, что любит ее.

Представив себе, как Эван шепчет ей на ушко призна­ние в вечной любви, Фиона вздохнула от удовольствия. В этот момент послышались крики часовых, и, бросив взгляд в сторону ворот, она замерла в удивлении. Во двор замка галопом въезжали Сигимор и Грегор. Впереди Грегора си­дел мальчуган, а на третьей лошади, крепко вцепившись в ее гриву, сидела пожилая чета. Эту третью лошадь Фиона прекрасно знала, и у нее упало сердце.

Как только Сигимор спешился, она помчалась к нему, громко крича:

– Эван! Где Эван?

Обняв ее за плечи, Сигимор слегка сжал их: