тут же сжала его так, что чуть кости не переломала. Через пять секунд я ослабил ее и еще раз задал вопрос:

— Где маги?

— В служебке. Слева, прямо у входа, — еле слышно ответил он, присмирев. — И на кухне…Если не явимся с обхода, они пойдут нас искать, — с угрозой добавил он.

Видимо решил, что я расплачусь, подниму руки и пойду сдаваться. Такой смешной! Он еще что-то силился сказать, но я уже не слушал, а паутина сделала свое дело.

Я выпрямился, набросил на себя личину одного из охранников и зашагал к дому. Когда поднялся на крыльцо и взялся за ручку двери, сердце непроизвольно сжалось. Я снова дал себе обещание, что верну свою прежнюю жизнь и больше никто и никогда не посмеет так поступить со мной и моей семьей.

Зайдя в дом, я отметил, что обстановка сильно изменилась. Предметов роскоши не было: ни картин, ни статуэток, ни люстр с коврами. Видимо, растащили по своим домам или распродали. Под ногами хрустел сор, все поверхности покрывала пыль и грязь, белые стены в пятнах, в отпечатках рук и в следах от подошв ботинок. Если бы мама это увидела, то… Я даже не стал додумывать. Совсем нерадостная выходила картинка. Все-таки этот дом они построили с отцом, когда поженились, и мы с Михой здесь родились.

— А где Никита? — из двери слева показался пожилой маг.

Я его вспомнил. Он служил Алексей Благородному, а когда мы пришли к власти, то ушел на покой. Но, оказывается, покой-то ему не сильно был нужен, раз прислуживает Воронову.

— Отливает, — махнул я рукой и хотел пройти мимо, чтобы проверить все комнаты, но маг остановил меня.

— Погоди, — он озадаченно сдвинул кустистые брови. — Ты же вроде маг Земли, верно?

— Да, а что? — напрягся я.

— Но от тебя веет другой магией. Это не Земля, а…

Договорить я ему не дал. Сначала залепил рот липкой паутиной, затем затолкал в служебку и плотно закрыл дверь. Не хватало еще чтобы он шуму наделал. Пока он силился выковырять изо рта невидимую субстанцию, я накрыл его удушающей паутиной и аккуратно опустил на диван, который до этого стоял в нашей гостиной.

— Ну что, старик, не захотел служить моему роду, зато продался Палицкому. Видимо, скверная у тебя душонка.

Я смахнул Наваждение, и он ошарашенно уставился на меня, пока воздух не закончился в его легких, и взгляд мутных глаз не вперился в потолок.

— Так, осталось пятеро.

На этот раз я нацепил на себя Наваждение в виде старого мага, который, по всей видимости, был здесь главным, и неспеша побрел по коридору. С кухни доносились голоса. Я задумался, как бы сделать так, чтобы выманить их если не по одному, то хотя бы по двое.

— Чё развеселились? — я резко открыл дверь и скомандовал. — А ну двое со мной!

— Что случилось-то? — озадаченно спросил белобрысый великан с очень сильной магией Воды. Такой может утопить одним взглядом.

— Узнаешь, что, — грубо осадил я и махнул рукой. — Двое в служебку.

Я развернулся и бодро зашагал к служебке, чтобы накрыть старика пледом или Наваждением. Не хватало еще, чтобы они раньше времени его увидели. Великан и маг, с черной мантией за спиной, нехотя зашагали следом. Едва я успел сделать труп мага невидимым, как дверь щелкнула и открылась.

— Что случилось-то? Его Сиятельство вроде не вызывал.

— Вы что же это, не чуете? — повысил я голос и вперился старческие глаза в лицо великана.

— Да-да, — встревожился маг в мантии. — Я чувствую.

— Эх-хе-хе, — покачал я головой. — У вас под носом Его Сиятельство будут убивать, а вы будете сидеть на кухне и веселиться.

Они хотели что-то возразить или даже оправдаться, но уже не смогли. Большая смертельная паутина накрыла их разом, отчего они успели только сдавленно вскрикнуть и с глухим ударом повалились на пол.

— Осталось трое, — выдохнул я.

Прождав минут десять, чтобы наполнить источник, я вновь направился к кухне. Но на этот раз не было слышно ни смеха, ни разговоров. Я даже сначала подумал, что там никого нет, но потом явственно почувствовал магию. Видимо, мой суровый вид их напугал и заставил напрячься.

Я уже потянулся к двери, как услышал голос.

— Захар, что случилось?

На лестнице стоял встревоженный Воронов, а за ним один из тех магов с кухни.

— Его Сиятельство, — я чуть склонил голову. — Ребята с обхода не вернулись, вот я еще двоих отправил.

— Не вернулись, — Воронов сначала побледнел, затем вытянул руку и затряс пальцем. — Выясни, куда они подевались. Немедленно! А вдруг Паук здесь?!

Он выпучил глаза, развернулся и поскакал вверх по лестнице. М-да, и это мой враг?! Даже врага хочется уважать, но это чудо вызывает только жалось. Интересно, он что-то умеет, кроме блуждания по снам?

Маги замерли и уставились на меня. Похоже, они подчинялись старику, а не графу. Ну, а что он хотел с такой трусливой душенкой?

— Вы слышали приказ Его Сиятельства, — рявкнул я. — Бегом на обход! Но будьте осторожны, сильнее Паука никого в империи нет.

— Так уж и нет, — ухмыльнулся тот, что до этого стоял рядом с графом. У него была большая щербинка между зубами.

Я весь обратился в слух, в надежде, что узнаю, что-то важное, но тут снова послышался голос Воронова из глубины дома:

— Закройте защитными куполами дом! Сейчас же!

Маги забеспокоились и побежали к выходу. Последним был щербатый. Ему мешали лаковые туфли, в которых он постоянно поскальзывался. Я кинул в него удушающей паутиной. Маг рухнул прямо у двери, поэтому пришлось оттащить его в служебку.

Я вышел на крыльцо как раз в тот момент, когда один из магов показал на труп и бросился к нему:

— Вон Никита!

Второй начал судорожно закрываться защитными заклинаниями и в панике оглядываться. Тот, который бежал к трупу, громко вскрикнул и упал пораженный смертельной паутиной.

— Захар Петрович! — в панике закричал второй. — Он где-то здесь! Вы видите его?

Я подошел и встал рядом с ним. Похоже, он весь свой источник опустошил, сотворив не меньше дюжины усиленных защитных заклинаний. Одной паутиной его не возьмешь, придется слой за слоем убирать защиту. Поэтому я просто открыл источник и потянул его силы.

— Защищайте графа, пока я ищу Богословского, — шепнул он мне. — Я его чую. Он совсем рядом.

— Да, ты прав. Более того, он гораздо ближе, чем ты думаешь, — кивнул я и смахнул Наваждение.

К чести мага, могу сказать, что дрался он до последнего. Такого яростного сопротивления я давно не встречал. Но уже через