Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его можно понять, я человек для его общества не совсем свой, как и для давно тренирующихся вместе парней. Проходил полтора месяца и пропал на три недели. Ставку он на меня не делает, есть у него свои любимцы, те ребята, кого он пообещал сделать чемпионами.
Буду откровенен, парни получше меня боксируют, больше силы в руках имеется, настой соответствующий и занимаются уже лет по пять. Могут первенство города выиграть, если повезет и не засудят их откровенно.
Я им не сильно уступаю, потому что тоже хорошую школу прошел, одни прямые удары мы два года бить учились. Да и в тактике своей — играть на контратаках, у меня хорошо получается противостоять немного прямолинейным парням с силовым напором.
Если бы на ринге впервые встретились, уверен, что размотали бы меня парни легко. А вот теперь, когда я к ним присмотрелся, уже могу и на равных постоять.
Какое-то время.
Только, они-то в форме постоянно, а я не очень, это очень важный фактор, чтобы руки свинцом не налились и ноги позволяли передвигаться легко все раунды.
Парням нужны первые места и значок мастера спорта, мне тоже не помешает, только пахать на тренировках особо не хочется, да и других дел, более интересных, тоже хватает.
Кто-то из серьезных соперников на городе выступает именно в моем стиле и тоже в правосторонней стойке, вот тренер и ставит меня против своих лидеров, чтобы поднатаскать парней на похожем противнике перед соревнованиями, как следует.
Только, мне за такие хлопоты и сильные удары по голове пропущенные никто отдельное спасибо не скажет, когда займет первое место или выйдет в финал. Поэтому, выступать в роли куклы для битья, как та же груша, мне не интересно.
Еще, я себя тоже уважаю, поэтому то, что меня не рассматривают, как парня, способного принести медали и места, немного задевает. Немного, чуть-чуть, однако, все же я считаю, что это еще посмотреть нужно, кто из нас лучше боксирует, а кто просто кулаками машет.
Только, у тренера свое мнение, а я впахивать по пять дней в неделю на ринге не собираюсь, чтобы чего-то доказать ему и лучшим бойцам с Конюшни.
Мне зал нужен для тренировок, но, только немного и для прокачки мышц, это вот по серьезному. Значит, наши желания с тренером не совпадают совсем и мне придется уйти.
Ладно, поищу обычный зал, без таких проблем, где от меня не станут чего-то такое, как служить грушей, требовать.
Десятого ноября я работал в магазине, потом отнес пару пакетов от Софьи и продал немного своего товара, в общем, все, как всегда.
Когда пришел домой, баба Тая смотрела в это время телевизор. Как опытная женщина, она заметила изменение программы телепередач и сказала мне:
— Игорек, кто-то умер в стране из самых важных, программу поменяли, ничего развлекательного не осталось, даже концерт ко Дню милиции отменили. Можешь программу проверить, — и она протянула мне газету.
Я-то знаю, кто это умер, не помню только, когда об этом объявят по радио и потом введут траур на несколько дней.
Поэтому отвечаю бабе Тае:
— Если умер, значит, скоро объявят.
Пора домой съездить, достать мой листок с предсказаниями и серьезно поговорить с родителями.
Хотя, куда так особо торопиться?
Лучше через несколько дней навещу их, когда объявят о назначении новым Генсеком Андропова, за глаза прозванным сослуживцами по КГБ интересным прозвищем «Ювелир».
Его мать выросла в еврейской купеческой семье, торговавшей ювелирными изделиями. По словам самого будущего Генсека, вырослав качестве приемной дочери, такой вот интересный факт я знаю про будущего Генсека, однако, делиться им ни с кем не собираюсь.
Может, и хотел бы он что-то изменить в лучшую сторону, только, активно работать он сможет всего несколько месяцев, пока серьезно не заболеет. Советская медицина смогла целый год поддерживать его жизнь, однако, всерьез управлять гигантской страной он уже не мог.
В принципе, он как раз и был идеологом сближения с Западом при Брежневе, плохо это у него получилось или слишком хорошо — точно я не знаю.
Именно его доверенные люди плотно работали с британской элитой, пока не спалились на подрыве яхты одного из ее виднейших представителей через ирландцев.
Взрывчатку, что ли, им передали для этого дела, вроде, точно не помню.
Одиннадцатого ноября в одиннадцать часов утра диктор трагическим голосом рассказал о смерти Брежнева и объявил про трехдневный траур по всей стране.
Сутки понадобились лидерам партии, чтобы договориться между собой и все же объявить своему народу о смерти Генсека.
Слушал это выступление я по радио в магазине, после чего Софья Абрамовна, понимающая хорошо сложившийся момент, запретила нам смеяться и даже улыбаться все время траура, прямо с момента этого объявления.
Что же, она — умная женщина и знает, как руководить вверенным ей трудовым коллективом, чтобы не погрязнуть в антисоветской деятельности и не нарваться на лишнюю проверку.
Что же, пока все идет именно так, как я помню, правда, воспоминания мои недостаточно четкие. Помню, что в прошлой жизни мы со Стасом не обратили особого внимания на смерть человека, при управлении Советским Союзом прошла вся наша жизнь.
Да и о том, что может изменить новый Генсек, имели очень скудное понятие.
То есть, вообще никакого. Да и что там менять, когда все и так хорошо.
Все в нашей стране правильно налажено, все наши знакомые учатся, их родители работают, никаких тунеядцев, стиляг и прочих антисоветских личностей мы не знаем.
Да и за все время учебы в военном училище я не могу вспомнить какого-то антисоветского разговора, даже среди тех же стиляг, которых узнал на третьем курсе.
Понятно, что, зная о моей военной стороне жизни, они бы и говорить со мной никогда не стали про такое. С другой стороны, все просто торопились жить и веселиться, абсолютно не думая о руководящей роли партии в нашей жизни.
Даже попадая на концерты ДДТ, Алисы или того же Телевизора, который уже в восемьдесят восьмом году пел явно антикоммунистические песни, я не особо задумывался об этом. Смелые слова со сцены просто нравились, было ощущение, что руководящая роль партии и ее руководства уже всем надоели, вот и все.
Как надоедают все взрослые с такими же правильными и скучными словами.
А вот то, что через три дня
