Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он забыл, что значит быть человеком. Сменяя маски человеческих чувств, вампир замешкался, и сквозь них проступило его истинное естество.
* * *
Алекс привлек меня к себе и склонил голову на плечо.
– Знаешь, милая, а я ведь только вспомнил содержание статьи 13, по которой тебя осудили! – прошептал вампир, прижимая меня к себе.
– Да? – я закрыла глаза не веря, что все закончилось. Сердце тяжело билось в груди, будто норовя вырываться на свободу из опостылевшей темницы. Саднила ушибленная спина, тупая боль поселилась в ребрах, пронзая их при каждом вдохе…
Господи ну почему так больно?
Страстно хотелось выдохнуть и задержать дыхание, чтобы прекратить пытку. Прежде чем показываться на глаза родителей придется пройти курс интенсивной реабилитации.
– Да, – выдохнул он, опаляя кожу нестерпимым жаром. – "Убийство Судьи", если быть кратким. Ирн сам вырыл себе могилу…
– Все кончилось. И потому пора.
Я заглянула в бездонные глаза Лекса подернувшиеся поволокой внезапной печали. Когда-то очень давно, наверное, в прошлой жизни, когда я была просто Машей, я умела читать мужчин как книгу. Потому что в их взглядах не было ничего нового: желание, сомнение, издевка, разочарование… Но Александр так многогранен! Поди, догадайся, о чем он сейчас грустит. Прощается?
* * *
– … пора.
Алекс внимательно посмотрел в как никогда серьезное лицо девушки. Нет не так. Его девушки. Его Маши. Его жены.
Его женщины. Как он раньше не замечал, что под шелухой и напускным сарказмом прячется что-то большее, чем просто молодая девушка с пронзительно-отстраненным взглядом?
Она предлагает пойти с ней или намекает на то, что он сделал свое дело и может быть свободен? Черт! Как бы он хотел знать, о чем она сейчас думает. Но это невозможно. Что впрочем, не так уж плохо. Должна быть в женщине какая-то тайна…
– Судьи обезврежены, теперь ты можешь вернуться в свой мир. Если конечно хочешь, – вампир осторожно скользнул рукой по спине девушки понимая, что возможно делает это в последний раз. – Я приму любое твое решение. В конце концов, ты и не должна любить Релл… Здесь ты видела только боль и разочарования… и все из-за меня.
Она остановила его, прижав тонкий пальчик к губам.
– Знаешь, что я поняла? – прошептала Мари. – Мир не бывает черным или белым – он цветной. Мир и не должен быть только добрым. И он не может быть исключительно злым. Он просто есть – а какой, каждый выбирает сам для себя, – она улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке. – Попав на Релл, я была жалкой неумехой, я и сейчас неумеха но, по крайней мере, понимаю это. Я нашла здесь друзей… немного сумасшедших, но настоящих. Я благодарна Судьбе Алекс. За все. И еще. Каждый получает по заслугам. Богу богово, кесарю кесарево.
– Нужно только дожить до момента получения по заслугам! – не преминул съязвить Хакер, баюкая сломанную руку. – Ну и как прикажете мне с такой клешней на официальное мероприятие заявиться?
– Какое еще мероприятие? – поинтересовалась Брукса.
– Догадайся!
Мари освободилась из объятий вампира и, чмокнув его в губы, подошла к Зеркалу. Почти касаясь матовой поверхности, девушка повернулась, и Лекс все понял.
* * *
Я проснулась, оттого что в легких закончился кислород. Перед глазами еще метались смазанные тени кошмарных видений, пальцы конвульсивно сжимались в попытке поймать, удержать кого-то.
Я не торопилась открывать глаза, боясь, что все окажется сном. Нет, только не это! Я не хочу! Верните, все как было! А было ли?.. Но если не сделать шаг я так и не узнаю…
Я открыла глаза, обнаружив себя в уютном, теплом салоне джипа. Серебристого. Он был припаркован на обочине у небольшого магазинчика.
Еще не до конца осознавая происходящее, коснулась волос – мокрых и сбившихся в грязные сосульки, – а когда посмотрела на руку, обнаружила что пальцы в крови. Надо же я ранена, а совсем не чувствую боли.
Но тогда… мне все это просто привиделось? Пока была без сознания…
Я вновь прикрыла глаза чувствуя, что отключаюсь.
Хлопнула дверь, в салон ворвался порыв холодного ветра и свежий запах мужского одеколона.
– Плохо, что время нельзя было остановить, – сказал бодрый, до боли знакомый и любимый голос.
– Алекс?.. – не веря собственным ушам и глазам, завопила я. – Алекс!
Я вцепилась в вампира, притягивая его к себе так, будто он был смыслом моей жизни, спасительной волосинкой для утопающей, последним вдохом перед смертью.
– Я так боялась, что это был сон!
– Будь это сон, мы бы воплотили его в жизнь… – выдохнул Алекс мне в волосы, теплом дыхания прогоняя запутавшийся в них холод.
Наш мир
Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой
Не смеют, демон мой; ты – край обетованный,
Где горестных моих желаний караваны
К колодцам глаз твоих идут на водопой.
Шарль Бодлер
– Милая, еще одно движение твоих шаловливых пальчиков и мы окажемся в кустах, – Алекс старался говорить серьезно и смотреть на дорогу, но в голосе слышался смех, а в глазах светилось желание.
– Тебя пугает перспектива оказаться в кустах со мной? – руку убирать я не спешила.
– Нет. Просто раньше мы встретимся с первым попавшимся столбом или забором… ну или с кустами… ох… или с витриной вот этого магазина.
С вздохом мученика я сложила руки на коленях и благопристойно посмотрела в окно, за которым на бешеной скорости проносились улицы родного городка.
– Эм… Маша, может, ты ремень застегнешь? Я не хочу объяснять будущему тестю, почему у меня брюки спадают. Хотя нет, они не спадут…
– Я в тебя верю, – я чмокнула Алекса в щеку, потом медленно подобралась к губам. – У тебя просто талант… В конце концов, ты же объяснил им, где меня носило три месяца. Мама почти поверила.
– Ну да, – фыркнул Алекс. – Она подумала, что ты провела их у меня. Маш? – вдруг попросил он. – А может, повременим немного с визитом?
– Повременим?
– Если мы сейчас не закончим того, что ты так любезно начала, мама еще не то подумает…
– М-да? – я улыбнулась и махнула в сторону небольшого темного парка. – Сворачивай. Часок-другой особой роли не сыграют.
Алекс покачал головой и, сбавив скорость, поехал в указанном направлении. Когда до вожделенного парка оставалось не больше тридцати метров, на капот приземлилась баньши. Она на мгновение приникла лицом к лобовому стеклу и костлявые телеса, едва прикрытые лохмотьями сотряслись в душераздирающем визге, от которого по стеклу пробежала тонкая паутина трещин.