Ринна и Вилья уставились на меня, выбирающуюся из кустов, как на привидение. Что думала лесная сирена, сказать было сложно, но вот моя подруга переводила взгляд зеленых глаз с моей покрытой кровью руки, украшенной когтями, на дыру в груди распростертой на земле неизвестной твари, и во взгляде этом впервые прорезался страх.

Моя лучшая подруга, знавшая меня без малого десяток лет, сейчас меня боялась!

Неудивительно, сейчас я боялась сама себя. Того, что, оказывается, я могу сделать, находясь в ипостаси айранита.

Вырвать сердце твари, которой нипочем меч из закаленной гномьей стали, голой рукой.

Интересно, а что еще? Что, если мне дать в руки оружие и научить им как следует пользоваться? И это не считая моего магического дара. Что из меня получится?

Аватар. Вот что из меня выйдет!

Неужели Данте чувствовал то же самое, осознавая себя аватаром? Пользовался своей силой не задумываясь, с каждым разом раскрывая в себе новые грани, которые могли напугать до тошноты, или с ужасом смотрел на деяние рук своих? Возможно, не спорю. Потому что сейчас, читая в глазах Ревилиэль страх, который вот-вот мог вылиться в приговор лично мне, я понимала, что мог чувствовать Данте, становясь на путь аватара. Раз уж ты все равно вызываешь такой ужас, то лучше вызывать его у врагов. А друзья? А друзья и знать не будут, кто скрывается под маской и вороненой кирасой…

Я бессильно опустилась на траву и тупо уставилась перед собой невидящим взглядом. Зря я осуждала Данте за его жестокость, за холодную невозмутимость в бою. За его сущность. Кажется, иначе попросту нельзя. – Я посмотрела на свою правую руку, окрашенную в темно-бордовый, с густыми почти черными потеками цвет, и меня передернуло.

– Ев… – Я подняла голову и столкнулась взглядом с бледной Вилькой, протягивавшей мне платок, смоченный водой из фляжки. – Ну чего ты так? На, вытрись, у тебя все лицо грязное.

– Если бы только лицо, – тихо ответила я, беря платок и проводя им по лицу. Нет, платок тут не поможет – только «грязь» размажу. Надо найти ручей какой-нибудь… – Виль, то, что я сделала…

– …Было единственно возможным, – серьезно закончила за меня подруга, глядя мне в глаза. – Ты спасла меня. Так, как на тот момент это было возможно. Мне не в чем тебя упрекнуть.

– Но я же пробила ему грудь голой рукой!

– Так айраниты и не такое могут, – вставила свое веское слово подошедшая поближе лесная сирена. – Еваника, ты что, не знала возможности своего тела? Интересно, в какой глуши тебя держали, если ты не в курсе того, на что способны айраниты в ярости или в отчаянии? Как же ты в Андарионе-то жила?

– Да не жила я там! – воскликнула я, поднимаясь на ноги и стараясь не касаться Вильки испачканной рукой. – Я меньше года назад обрела вторую ипостась! И жила среди людей. И вообще – зачем тебе моя история?

Ринна внезапно улыбнулась, тепло и задорно, как девчонка.

– Ну должна же я знать, кого пропускаю к Алатырской горе.

– Пропускаешь? – изумилась я, откидывая длинную прядь синих с белыми кончиками волос с лица. – Но почему?

– Просто теперь я сомневаюсь, что этих существ подсылают айраниты. – Ринна брезгливо покосилась на распростершийся на земле труп, который под ее взглядом моментально оплели зеленые побеги, а земля словно превратилась в болото, затягивая его в свои недра так, что буквально через минуту о существе напоминало только пятно чересчур яркой и густой травы на краю поляны. – Значит, тебе надо все-таки поговорить с Аранвейном. Не знаю, пропустят ли тебя драконы, но это будет уже на их совести. Еваника, тебе все-таки надо привести себя в порядок. Идем, я покажу небольшое озеро, где ты сможешь смыть кровь. Да, еще один совет – отправляйся к драконам в человеческой ипостаси. Тогда, возможно, вы успеете начать разговор.

– Спасибо, – тихо ответила я, наблюдая, как Вилья с трудом отцепляет уцелевшую седельную сумку от лежащего на боку Тумана.

Существо, возникшее из столба пламени, ударило коня с такой силой, что проломило ему ребра, которые сейчас торчали из страшной раны белесыми осколками. Ревилиэль наконец-то справилась с застежками, взвалила на плечо небольшую седельную сумку, подхватила с земли мой бездонный артефакт и, наклонившись к лошадиной морде, что-то тихо прошептала по-эльфийски. Выпрямилась и подошла к нам с Ринной, глядя перед собой.

– Идем?

– Идем, конечно, – несколько растерянно ответила я, пока не рискуя брать свою сумку, выглядевшую подозрительно тощей. – Виль, мне жаль, правда…

– Мне тоже. – Подруга сморгнула слезинку и внезапно улыбнулась. – Он спас меня, и я буду ему благодарна за это всегда. А теперь – вперед. Я хочу попытаться попасть к Алатырской горе к закату.

Я только кивнула и застыла на месте, когда смена ипостаси накатила на меня горячим прибоем, моментально захлестнув с головой, сдавив грудь и привычно вогнав между лопаток два раскаленных кинжала. Мир в глазах померк, а потом вернулся в норму, когда я взглянула на Вилью уже человеческими глазами и протянула к ней левую, не запачканную кровью руку, лишившуюся когтей, чтобы забрать свою сумку.

Лесная сирена, оглядев нас, кивнула и пошла по вьющейся между деревьями тропе, широкой, ровной и хорошо утоптанной. Странно, вроде бы ее тут раньше не было…

– Это – кратчайшая дорога к озеру, – не оборачиваясь, сказала Ринна. – Я создала ее специально для вас, чтобы вы не шли в обход. А теперь попрошу вас помолчать: в этой части Заповедной дубравы не любят человеческую речь…

Мы с Вильей переглянулись и кивнули.

Лучи яркого летнего солнца пробивались сквозь густую листву, разбиваясь на тысячи лучиков, пронизывающих лес золотыми стрелами. Вокруг царила тишина, какая может быть только в живом лесу – сплетенная из пения птиц, шелеста листьев и порывов ветра, шевелящих макушки высоких деревьев, колоннами вставших по обе стороны от тропы, по которой вела нас лесная сирена – душа Заповедной дубравы, ее сердце и ее голос.

Если бы кожу лица не стягивали засохшие потеки крови неизвестного существа, я бы улыбнулась.

От чуть мутноватой воды небольшого, похожего на купель озерца, надежно скрытого между деревьями, поднимался легкий пар. Видимо, где-то ближе к середине бил горячий ключ, от которого купание напоминало плескание в самой настоящей бадье, наполненной теплой водой. Одинокий луч солнца, пробивающийся в небольшое «оконце» в зеленом своде, там, где деревья недостаточно тесно переплелись ветвями, ложился прямо на воду всего в паре саженей от меня, высвечивая золотистым блеском клубы пара, складывавшиеся в причудливые узоры.

Я уже смыла с себя дорожную пыль и кровь, правда, чтобы отмыть последнюю, пришлось извести почти треть небольшого куска мыла, завалявшегося в моей сумке. Свернувшись, кровь неизвестного существа превратилась в черную корку, которая отмывалась с огромным трудом даже в горячей воде, но все-таки не могла противостоять усилиям двух девушек и капитулировала. Там, где я стояла, находилось что-то вроде небольшой каменной ступеньки, скрытой под водой так, что, когда я на нее уселась, на поверхности оказалась только моя голова. И сейчас эта голова была забита мыслями под завязку.