Прочие должности Бакингема были розданы так: верховным судьей Южного Уэльса стал Уильям Херберт, граф Хантингдонский, а должность великого камергера Англии в последний день ноября занял Генри Перси, граф Нортумберлендский, сопровождавший Ричарда III на протяжении всей кампании. Перси также получил обширные поместья, в том числе лордство Ходцернесс в Восточном райдинге Йоркшира, принадлежавшие ранее Бакингему. Король раздал множество более скромных наград за службу — 25 небольших рент, причем половину из них валлийцам, и ренту в 40 марок местному вождю Рису ап Томасу, что, как выяснилось позднее, ничуть не укрепило верность последнего.

Как только Ричард вернулся из Кента в Лондон, он обратил всю свою энергию на решение проблемы пиратства и принуждение Франсуа Бретонского к миру. Ла-Манш стал к тому моменту настолько опасным местом, что английские торговые караваны, перевозившие шерсть на континент, были подчас вынуждены возвращаться в порт отплытия, чтобы избежать нападения. Моряки Бретани и Англии, невзирая на начавшийся сезон осенне-зимних штормов, яростно сражались с купцами и друг с другом.

Хотя Ричард никогда не воевал на море, он в течение двадцати лет носил звание адмирала и приложил немало сил к реформированию структуры управления флотом. Его действующий лорд-адмирал герцог Норфолкский, напротив, был мастером военно-морского искусства. Объединив усилия, король-администратор и герцог-флотоводец в течение короткого времени сумели подготовить английские военные корабли для операций против бретонцев. При любой возможности Ричард покупал иностранные суда для укрепления флота и обеспечения защиты торговым караванам. Портовые города охватила лихорадочная деятельность: корабли заново оснащались, на них грузили провизию, их укомплектовали экипажами. Захваченные бретонские суда доставлялись в гавани, королевские агенты тут же начинали готовить их к выходу в море с английской командой, а грузы распределяли между теми купцами, которые понесли убытки в морской войне. Магистратам Лондона было предписано арестовать все бретонские корабли и товары, оказавшиеся в границах города, и передать их в казну.

В середине декабря английский флот под командованием Томаса Уэнтворта вышел в Ла-Манш в поисках бретонских кораблей, чтобы принудить их к сражению. Вскоре разведчики донесли, что суда герцога Франсуа замечены у берегов Фландрии. Уэнтворт немедленно направился туда и одержал решительную победу, захватив в плен большое число бретонских моряков. Английские торговцы вздохнули с облегчением, но до окончательного решения проблемы было еще далеко. Поэтому Ричард издал строгий приказ купеческим караванам ходить только с военным конвоем.

С приближением Рождества король обнаружил, что у него кончаются наличные деньги. Несмотря на практически бескровную победу над бунтовщиками, подавление мятежа стоило ему немногим меньше, чем настоящая война. Ричард еще не получил доходов с коронных земель и с традиционных королевских привилегий, но смог возместить расходы по выводу в поле армии, использовав часть сокровищ, накопленных его братом и не похищенных маркизом Дорсетским. Однако для покрытия текущих затрат ему пришлось обратиться к лондонским купцам. Мэр Лондона сэр Эдмунд Ша, ювелир по профессии, приобрел 275 фунтов столового серебра за 550 фунтов стерлингов. Стивен Гардинер ссудил 66 фунтов под золотую солонку, украшенную драгоценными камнями. Прочие торговцы предложили от 40 марок до 100 фунтов за такие ценности, как украшенный золотом, драгоценными камнями и жемчугом шлем короля Эдуарда IV или золотые кубки. На обновление собственного гардероба, а также на рождественские подарки придворным и супруге король взял в долг у торговца тканями 1200 фунтов. За помощь, оказанную властями Лондона в организации займов и распродажи, Ричард III передал городу в дар плоскую чашу с крышкой из золота, инкрустированную рубинами, бриллиантами и жемчугом.

Король с супругой торжественно справили Рождество. Единственное, что омрачало им праздник, — отсутствие сына, который все еще оставался в Миддлхэме из-за слабого здоровья. Сразу после завершения празднеств Ричард III вернулся к насущным делам. Треволнения, вызванные мятежом, в Англии фактически улеглись. Но тут неожиданно прорвало континент, который окунулся в обсуждение островных проблем. Канцлер Гийом де Рошфор[156], председательствуя на заседании Генеральных штатов в Туре, вдруг заявил, что дети Эдуарда IV были убиты, а их убийца коронован волей народа. Информацию относительно гибели принцев он узнал от своего приятеля Манчини, который недавно вернулся из Англии, но утверждение, что в ней виновен король, было личным вкладом канцлера. Неудивительно, что Рошфор превратил допущение в факт: Англия была старинным противником, и выпад в ее сторону прогнозируемо пришелся по душе аудитории. К тому же Ричарда III французы недолюбливали с 1475 года, когда узнали, что он жестко противостоял заключению мирного договора, предложенного королем Луи XI. Его совершенно справедливо отождествляли с партией войны, которая более столетия заставляла Францию истекать кровью, и постоянно демонстрировали ему свою неприязнь. Так, в начале 1483 года французы арестовали в Туре под пустяковым предлогом слугу Ричарда, бывшего на тот момент еще герцогом Глостерским.

Но Рошфор имел и гораздо более серьезные мотивы для провокационных заявлений. Франция как раз переживала все прелести царствования малолетнего короля — Карлу VIII было тогда всего 13 лет. При отсутствии сильной королевской власти конфликт между Орлеанским и Бурбонским домами мог привести к гражданской войне или к дворцовому перевороту. Одной из главных целей созыва Генеральных штатов как раз и была попытка предотвратить открытое столкновение, убедить амбициозных и сварливых принцев принять правление Совета двенадцати и регентши Анны де Боже, старшей сестры короля.

В то время, когда де Рошфор произносил свою историческую речь, Ричард опять находился на юго-востоке страны. Еще не зная об обвинениях, высказанных канцлером в его адрес, он все равно ощущал опасность, исходящую от Франции. Особенно его беспокоил Кент. Вечно недовольное, постоянно бунтующее графство лежало у самых ворот Лондона, на его побережье находились важные порты, куда первым делом проникали с континента лазутчики и дестабилизирующие слухи. В начале января король отправился в путешествие по Кенту: 10 января он прибыл в Кентербери, 16-го — в Сандвич. Оттуда Ричард разослал лордам, рыцарям и дворянам указания привести к присяге на верность все сотни[157] графства. В своем воззвании он поблагодарил подданных, которые сохранили верность короне или быстро покинули ряды мятежников, и объявил награду за поимку оставшихся на свободе бунтовщиков. Но основную часть прокламации занимали практические рекомендации по укреплению порядка в королевстве.