Еще три акта были направлены на совершенствование и реформирование процедуры правосудия: король стремился добиться того, чтобы суды сложнее было использовать в качестве инструмента вымогательства и угнетения. Первый акт исправлял нарушения в тех судах, которые занимались преступлениями, совершенными на ярмарках, — такие судебные заседания проходили под председательством бейлифа или управляющего землями, на которых проводилась ярмарка. Второй требовал избирать в присяжные только людей доброго имени и репутации, как минимум владевших фригольдом доходом 20 шиллингов в год или копигольдом[161] доходом 26 шиллингов восемь пенсов. Шерифы и бейлифы, допустившие выборы присяжных ненадлежащего имущественного состояния, подлежали штрафу в 40 шиллингов, а все обвинения, выдвинутые неквалифицированным жюри, объявлялись недействительными.

Последний закон был призван защитить права арестованных: мировым судьям предоставлялось право выпускать их под залог, а имущество лиц, задержанных по подозрению в совершении тяжкого преступления, запрещалось изымать до обвинительного приговора.

Общины также проголосовали за предоставление Ричарду традиционных королевских субсидий, за пошлины с тоннажа судов, а также с веса импортируемых и экспортируемых товаров, за налог на вывоз шерсти и шкур. Под конец заседания прошли и частные акты: виконт Ловелл и сэр Джеймс Тирелл получили земли, на которые они претендовали, была удовлетворена петиция графа Нортумберлендского, просившего вернуть ему все земли, конфискованные у дома Перси во времена Генри VI.

* * *

Парламент под руководством короля Ричарда проделал колоссальную работу. Это был если не прорыв в правовом строительстве, то по крайней мере большой шаг вперед. Но проблемы страны далеко не исчерпывались делами, которые были решены лордами и общинами. Осенний мятеж показал ненадежность южного дворянства, и для надлежащего управления королевством Ричарду требовались на местах люди проверенные и решительные. Единственным «кадровым резервом», которым он располагал, был все тот же Север. Политические изъяны этого шага были очевидны не только для современников, но и для самого короля, однако другого выхода он найти не мог. Приток северян на юг усилился, и тем самым Ричард выступил против традиционных «общин графств», состоявших из местных дворянских фамилий, связанных между собой кровными узами, браками и общими интересами — пусть и не в такой степени, как на севере страны. Кроме того, в задачи пришлых слуг короля отнюдь не входила быстрая и спокойная ассимиляция. Напротив, им предписывалось играть доминирующую роль, на что недвусмысленно указывал сам Ричард в письме жителям города Тонбридж, назначая туда своим лейтенантом сэра Мармадьюка Констебла.

После принятого парламентом акта об аттинктуре король получил возможность раздавать конфискованные у мятежников земли, из которых северяне получили значительную часть. Сэру Томасу Молевереру были пожалованы замок и поместье Плимптон в Девоне, сэру Томасу Эверингему — замок и город Барнстапл, замок и манор Торрингтон в Северном Девоне, четыре манора в Сомерсете, маноры в Оксфордшире и Беркшире. Ральф Невилл, граф Уэстморлендский, получил земли сэра Джайлса Добни в Сомерсете. Джон, лорд Скруп Болтонский, стал владельцем Бови-Трейси в Девоне, Мартока в Сомерсете и двух маноров в Корнуолле. Томасу, лорду Стэнли, достался манор Уэст-Лидфорд в Сомерсете, сэру Ричарду Рэтклиффу — земли Кортнеев в Девоне, приносившие годовой доход в тысячу марок. Маноры в графствах Уилтшир, Дорсет и Сомерсет были пожалованы Ричарду, лорду Фиц-Хью, Джону, лорду Зушу, сэру Джону Сэвиллу, сэру Томасу Маркенфилду, Эдуарду Рэтклиффу (брату сэра Ричарда), Эдуарду Редмену, Джону Масгрейву и Джону Несфелду.

Король Ричард был тем более вынужден расставлять на местах своих людей, что он продолжал думать о войне с Шотландией, несмотря на то, что оттуда постоянно прибывали миротворческие миссии: последняя приезжала в ноябре, очередная ожидалась в марте. Однако шотландские послы не получали содержательного ответа на свои инициативы: Ричард понимал, что для ведения успешной дипломатической игры с континентальными властителями ему нужно надежно защитить тыл, и в данном случае лучшей защитой он считал нападение в полном соответствии со своими личными воинственными наклонностями и давним враждебным отношением к соседнему королевству. Ему необходимо было выстроить систему военного набора на землях южнее Лондона, ибо он не хотел и далее взваливать все тяготы войны исключительно на плечи северян.

Намерения Ричарда III возглавить новый поход на Шотландию были весьма серьезными. 18 февраля 1484 года он писал сэру Джону Мордаунту и Уильяму Солсбери:

«Верным и возлюбленным горячий привет. По совету лордов духовных и светских нашего королевства, недавно собиравшихся в нашем Вестминстерском дворце, мы с Божьей милостью приняли твердое решение лично вести королевское войско на земли наших врагов и противников шотландцев в начале грядущего лета, чтобы покорить их и причинить им все возможное беспокойство как на море, так и на суше. Тем самым мы защитим от тревог как наше королевство (чего мы и стремимся достичь), так и честь нашу и кровь нашу, и верных вассалов, населяющих нашу землю и наследующих в нашей земле. Мы, имея твердую и совершенную уверенность в вашей доброй воле, содействии и поддержке этого нашего великого похода, а также зная, насколько полезно и необходимо будет для нас ваше участие в нем, желаем и просим вас непременно и несмотря ни на что по получении этого письма прибыть лично на нашу службу в указанном походе с должным сопровождением и оснащением для войны, сообразным вашему рангу. С наступлением первого дня мая вы должны быть готовы и без задержки выступить с нами в указанный поход с сопровождением, указанным выше. Окажите доверие подателям сего и сообщите нам через них ваши намерения и соображения, а также какую помощь мы должны ожидать от вас, ибо мы весьма доверяем вам.

Скреплено нашей печатью в Лондонском Тауэре, в 18-й день февраля.

И поскольку мы с Божьей помощью предполагаем выступить в поход в указанный день 1 мая, то для нашего спокойствия будьте в нашем городе Ньюкасл уже в последний день текущего месяца».

Готовясь к войне, Ричард позаботился первым делом о восстановлении курьерской эстафеты, которую король Эдуард наладил во время шотландской кампании 1482 года. Благодаря ей сообщение в день могло преодолеть расстояние в 150 километров, что для того времени было потрясающим достижением.

Покойный король не был склонен уделять серьезное внимание новым видам военной техники, хотя порох использовался уже более века, в том числе и во Франции, где Карл VII и Людовик XI создали мощный артиллерийский корпус. Орудия были крайне ненадежными, и часто солдаты считали собственное оружие более опасным для себя, чем для врага. Что говорить, если Джеймс II, король Шотландии, погиб из-за разрыва пушки! Впрочем, Эдуард IV использовал орудия в боях и накопил некоторое их количество в Лондонском Тауэре. Ричард в данном случае больше доверял опыту Уорика, который весьма серьезно относился к возможностям пороха: во Второй битве при Сент-Олбенсе в 1461 году он экспериментировал с фламандскими стрелками, вооруженными ручными бомбардами, а при осаде ланкастрианских замков в 1462–1463 годах эффективно использовал пушки. За годы, проведенные при дворе графа Уорикского, Ричард проникся уважением к этому оружию, хотя все же считал артиллерию вторичным родом войск по сравнению со знаменитыми английскими лучниками.