Он встал на колени у дивана и стал собирать всю эту конструкцию внутрь небольшого металлического футляра из-под слесарных инструментов, который стащил с работы. Закончив сборку адской машинки, тщательно прибрался, вымыл руки.

Потом лег на диван, отвернулся к стене и всю ночь пролежал без сна, беззвучно шепча суры Корана.

Следующий, главный день его послевоенной жизни складывался как нельзя лучше. Он шел на голую импровизацию, плана в голове не было. Как он все это сделает, как проберется на самолет, на какой именно рейс заложит бомбу, – все это предстояло решить на месте. Но судьба была к нему благосклонна.

Еще в воздухе новосибирский борт сообщил, что по прибытии потребуется помощь от наземных служб Хабаровска: что-то барахлило в датчике гидравлического привода шасси, хотя сам механизм работал нормально. В этот день было очень холодно и ветрено, идти и на пронизывающем ветру копаться под крылом самолета никто из технарей особо не хотел. Он вызвался сам, для убедительности выклянчив себе за это отгул на следующий день, сказав, что собирается на рыбалку. Все складывалось как нельзя лучше. Ему хотели дать напарника, но он отказался, сказав, что справится в одиночку. Сомнений это не вызвало, специалистом он считался хорошим.

Заправщик подбросил его к нужной машине, он стал делать вид, что возится с датчиком, а сам в это время лихорадочно озирался по сторонам. Нет, вроде никого. Мимо проходили пилоты.

– Как дела? У нас до отлета два часа осталось. Управишься? – Возле него задержался первый пилот.

– Конечно, какой разговор. Тут пустяк – думаю, контакты закислились. Почищу, все будет как новое, – одними губами улыбнулся Рафик.

Командир экипажа улыбнулся в ответ и поспешил за своими.

Слава Аллаху, наконец-то он остался один. Рафик открутил технологический лючок, вынул из-за пазухи коробку, открыл ее. На таймере стояли нули. Нажимая кнопку и выставляя время, он еще раз подумал о том, что его мечта сбывается. Сегодня он отомстит. За все, что было.

Он неторопливо и аккуратно выставил время, осмотрел механизм и контакты еще раз. Закрыл футляр и засунул поглубже внутрь лючка, расклинив его между сходящимися ребрами жесткости. На всякий случай он выдавил на поверхность футляра тюбик цинакрилатного клея. Теперь будет держаться прочно. Он торопливо закрутил болты лючка. Вроде никто ничего не заметил. Заправщик, суетившийся с другой стороны фюзеляжа, даже не глядел в его сторону. Подумаешь, Рафик ковыряется в какой-то там фигне, эка невидаль!

Он быстро осмотрел датчик, прочистил окислившийся контакт, поднялся на борт и сделал запись в журнале, потом доложился по связи в дежурку. Все было в порядке, даже как-то это казалось странным. Потом он пришел на свое место, быстро переоделся и попрощался с ребятами. Как добрался до проходной – не помнил, очнулся только за воротами, по дороге к остановке. Подошел автобус, но он в него садиться не стал. Подождал, пока тот отъедет подальше, и стал ловить попутку.

Через пару секунд он понял, что свободен, абсолютно свободен. То, что держало его столько времени, внезапно отпустило. Он отомстил им всем. Отомстил за все.

Теперь он свободен, но разве от этого легче?

Холодный ветер пронизывал насквозь. Три дня пребывания в Хабаровске слишком малый срок, чтобы привыкнуть к его постоянному присутствию. Турецкий еще что, все-таки некоторая подкожная клетчатка спасала. Да и фляжка коньяка всегда была под рукой. Олежка Левин, тот вообще как будто не замечал северного ветра. А вот тощий до невозможности Безухов постоянно дрожал какой-то внутренней дрожью, и согреть его было невозможно ни чаем, ни теплыми свитерами Левина, надетыми поверх своих двух. К тому же новое поколение, как мы знаем, выбрало пепси, а не коньяк. Это, конечно, похвально, но не всегда спасает жизнь от полной и окончательной простуды.

Итак, следственная группа Генпрокуратуры сидела в Хабаровске с того момента, когда причина взрыва самолета, следовавшего первого сентября в Новосибирск, была установлена: в обломках ТУ-154 были обнаружены остатки модифицированного пластита. И что особенно важно, по химическому составу идентичного тому, который был причиной взрыва рейса No 2318 Москва – Ларнака. Что позволило объединить два уголовных дела в одно – по статье 205 УК РФ – терроризм.

Саша упорно искал «след Эдика». Он и Безухова взял в командировку потому, что Кирилл был единственным из них, кто видел Рагоева своими глазами. Разумеется, Турецкий не «нагружал» членов своей команды собственной версией, ибо пока она не находила никакого подтверждения. Зацепиться было абсолютно не за что: люди работали в аэропорту всю трудовую жизнь, знали всю подноготную друг друга. Никаких посторонних лиц на территории аэропорта первого сентября не было, как не бывало и раньше. Комплектация питания для пассажиров злополучного рейса проводилась в Новосибирске, откуда самолет вылетел утром первого сентября и куда должен был вернуться вечером. Версия с «заминированными завтраками» отпадала: самолет должен был бы взорваться еще по пути в Хабаровск.

Они максимально расширили круг поиска: летный состав, бортпроводники, наземная служба – диспетчеры, техники, водители спецтранспорта и так далее. Они работали по двенадцать часов в сутки и не спали ночами, обсуждая все, что сделано за день.

В этот, третий день их работы в аэропорту были тяжкие поминки по девяти членам экипажа, погибшим в рейсе. Турецкий слышал плач и стоны женщин, бессильную в своей ярости ругань мужчин: семьи погибшего экипажа работали здесь же.

Вспомнилось поле в окрестностях Воронежа, поток человеческих слез, людского горя. Он вернулся в гостиницу, завалился на кровать, думая о том, что неуловимый Эдик Рагоев стал его личным, лютым врагом.

Поздно вечером позвонил Грязнов:

– Как вы там? Есть что-нибудь?

– Пока ничего, Слава. Не за что зацепиться.

– Что ж, давай я тебя развею, что ли. Я, Саня, из Грозного уже кое-что получил. Информацию о нашем герое. Действительно, Рагоев родился в Грозном, а там все знают друг о друге почти все. Очень честолюбив, даже тщеславен. Но он выходец из бедной, не родовитой семьи, не пользующейся авторитетом среди влиятельных тейпов. Мечтал о военной карьере. Поступил в высшее воронежское военное училище.

– Ракетное?

– Да. На пятом курсе, за несколько недель до выпуска, избил заместителя начальника училища по политработе за какое-то оскорбительное слово в свой адрес, едва избежал трибунала.

– Из училища отчислили?

– Да. Вернулся в Грозный в конце восьмидесятых. Имеются сведения, что в это время он связывает свою судьбу с исламскими фундаменталистами, совершает паломничество в Мекку, проходит обучение в одном из мусульманских учебных заведений в Саудовской Аравии.

– То есть решил сделать религиозную карьеру, так, что ли? – спросил Турецкий.

– Не думаю. Согласно психологическому портрету, который мне передали, основная черта характера Рагоева не религиозность, а непомерное тщеславие. Просто для того, чтобы влиться в ряды ваххабитов, хадж в Мекку и религиозное образование обязательны. Рагоев проходил подготовку в одном из лагерей Хаттаба. В девяносто первом году участвовал в грузино-абхазском конфликте. Приобрел там известность как человек отчаянной храбрости и абсолютного хладнокровия. После завершения кампании опять исчез из виду. Есть сведения, что в период с девяносто третьего по девяносто пятый год он проводит в военных лагерях в Иордании и Саудовской Аравии. Когда началась первая чеченская война, Рагоев стал одним из полевых командиров. Но отсутствие влиятельных сородичей не позволяло сделать сколько-нибудь заметную карьеру. Его считают… как бы человеком второго сорта.