В состав 4-й армии входили 14-й мехкорпус, возглавляемый генералом С. Обориным, со штабом в Кобрине и оказавшаяся на острие удара 42-я дивизия генерала И. Лазаренко, дислоцированная в Бресте.

События в первые часы и дни нападения на этом участке фронта развивались следующим образом.

Примерно в 2 часа ночи 22 июня диверсанты повредили проводную связь штаба 4-й армии с войсками. Когда ее в 3 часа 30 минут восстановили, командующий армией получил приказание командующего войсками округа о приведении частей в боевую готовность. Причем в первую очередь предписывалось бесшумно вывести из Брестской крепости «пачками» 42-ю стрелковую дивизию. Генерал А. Коробков тут же по телефону отдал приказание начальнику штаба дивизии поднять ее по тревоге и выдвигать из крепости в район сбора.

В самом, пожалуй, авторитетном и достоверном источнике информации о начале боевых действий в районе дислокации 4-й армии, — воспоминаниях начальника штаба этой армии Л. Сандалова говорится: «В 4 часа 15 минут начальник штаба 42-й стрелковой дивизии доложил, что противник начал артиллерийский обстрел Бреста…приказы и распоряжения о приведении войск в боевую готовность опоздали. Война уже началась, застав войска 4-й армии врасплох… Наиболее интенсивный артиллерийский огонь велся по военным городкам в Бресте и особенно по Брестской крепости, которая была буквально покрыта разрывами артиллерийских снарядов и мин…Приказание о выводе из крепости частей 42-й стрелковой дивизии, отданное лично командующим 4-й армией генерал-майором А.А. Коробковым начальнику штаба дивизии по телефону в период с 3 часов 30 минут до 3 часов 45 минут, до начала военных действий не успели выполнить. Едва начальник штаба этой дивизии майор В.Л. Щербаков собрал командиров частей для вручения им распоряжений, как началась артиллерийская подготовка врага. Командира дивизии генерал-майора И.С. Лазаренко разыскать и поставить в известность о полученном приказании не удалось».[255]

Из этого следует, во-первых, что комдива на тот момент в крепости не было. А во-вторых, — что подчиненные ему части из крепости вывести не успели. Некоторые подразделения отошли. Остальные укрылись в Цитадели. В каком месте Лазаренко застало известие о нападении, сегодня уже не установить. Но то, что он никуда не бежал, оставался с подчиненными войсками и пытался организовать оборону — факт очевидный. Видимо, первое, что попытался сделал генерал, — так это собрать остатки своих частей в районах сбора по тревоге, с тем чтобы выдвинуть их для занятия своей заранее установленной оборонительной полосы, которая находилась северо-западнее Бреста, на правом фланге Брестского укрепленного района, в районе Семятичи. Но этот городок, как известно, находился рядом с границей и был уже занят врагом.

Рубеж обороны части 42-й стрелковой дивизии, вышедшие из Бреста, смогли организовать только на подступах к Жабинке, а 459-й стрелковый и 472-й артиллерийский полки — по линии Жабинка — Хведковичи. Но силы были неравными и остатки дивизии с боями стали отходить к Кобрину. Причем, как отмечал Л. Сандалов, к этому времени части 42-й и 6-й стрелковых дивизий существенно поредели,[256]перепутались и управлялись командиром корпуса и командирами дивизий весьма слабо.

Почему это произошло? Сегодня ни у кого уже нет сомнений в том, что фашисты нанесли наиболее мощные и массированные удары именно на западном направлении. Как раз по указанным частям и соединениям. На войска ЗапОВО, согласно плану «Барбаросса», обрушила свою мощь группа немецко-фашистских армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, которую поддерживал 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Кессельринга. Эти фельдмаршалы и явились главными «виновниками» произошедшей трагедии, а вовсе не генерал Лазаренко и другие участники состоявшихся судебных разбирательств.

И тем не менее, благодаря С. Смирнову, через пятнадцать лет после случившегося, мы узнали, что у самой крепости отборные фашистские войска все же обломали себе зубы — встретили невиданное доселе, ожесточенное сопротивление. И возглавил его один из подчиненных генерала Лазаренко — командир 44 полка 42-й дивизии майор П. Гаврилов. Он сплотил вокруг себя всех уцелевших бойцов и командиров разных частей и подразделений, заблокированных фашистами, и в течение месяца, — с 22 июня по 23 июля 1941 года, — руководил обороной Восточного форта Брестской крепости. А ведь гитлеровцы отвели на ее взятие не более восьми часов.

Крепостью планировалось овладеть с ходу, воскресным утром 22 июня 1941 года. Задачу эту поставили перед командиром 45-й пехотной дивизии, а также перед поддерживавшими ее огнем артиллерийскими и авиационными частями. Эта фашистская дивизия без особого труда, всего за несколько дней, брала Варшаву и Париж. Но Брест оказался ей не по зубам. Героический гарнизон, отрезанный от остального мира, лишенный воды и продовольственных запасов, оказал врагу отчаянное сопротивление. Последняя надпись: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина» — выцарапана на расплавленных кирпичах 20 июля 1941 года.[257]

Кто же держал оборону крепости? Раньше утверждалось, что это была «горсточка бойцов». Потом историки довели число защитников до 3,5 тыс. человек. По разным оценкам, которые они делают сегодня, в крепости находилось от 7 до 9 тыс. человек.[258]Это была серьезная сила, а не «горсточка» бойцов, что, безусловно, ни сколь не умоляет подвиг, совершенный эти людьми.

Майор Гаврилов быстро и профессионально разработал систему обороны форта, распределил бойцов, сформировал вместе с офицерами Шрамко и Скрипником боевые роты, определил им участки обороны, наладил телефонную связь, организовал поиски и доставку боеприпасов.

В течение первого дня войны немецкая дивизия потеряла при штурме Брестской крепости более 300 чел., в том числе 21 офицера. Начальник штаба вынужден был доложить командиру корпуса: «Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В Цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке 35–40 танков и бронеавтомобилей. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров».

Решение генерала Шлипера было следующим — вести непрерывные обстрелы, обороняющихся взять измором.

К концу дня фашисты через громкоговорители объявили о временном прекращении артобстрела и предложили русским сдаваться. Из крепости вышли в основном женщины и дети.

Когда стемнело, осажденные попытались вырваться из окружения. Но эта попытка, как все предыдущие и последующие, закончилась неудачей. Общее организованное сопротивление продолжалось трое суток. В 21.40 24 июня в штаб корпуса Шлипер, наконец, доложил о взятии Брестской крепости. Но очаги сопротивления еще оставались. И прежде всего на Северном острове, где оборону Восточного форта держал майор Гаврилов. По показаниям перебежчика, по состоянию на 27 июня, под его началом находилось около 400 бойцов. Еще через два дня фашистский бомбардировщик практически разрушил форт, сбросив на него три мощных бомбы. Вечером этого дня и на утро следующего, 30 июня, в руинах немцы взяли в плен без малого четыре сотни советских бойцов. Число их совпадало с показаниями перебежчика, поэтому в очередной раз доложили по команде о полном взятии крепости. При этом отмечалось — «дивизия взяла 7000 пленных, в том числе 100 офицеров. Наши потери — 482 убитых, в том числе 48 офицеров, и свыше 1000 раненых.»