— Привет, Ева. Не помешал? Это Тит, — по телефону его голос казался другим, и она его еле узнала.

— Совершенно не помешал, — всхлипнула девушка.

— Что с настроением? Ничего что я вот так звоню? Ты сама дала свой номер, когда уезжала, и мне захотелось узнать как твои дела, — жизнерадостность Тита, вызвали у неё новую удушливую волну.

— Скажи мне пару слов, чтобы мне захотелось жить, — давясь слезами, попросила она. — Сейчас я просто на грани…

На пару секунд Тит замолчал и задумался, а потом произнёс, спокойным серьёзным голосом:

— Пока не знаю, что у тебя там произошло, но не позволяй этому сломить тебя, прими вызов и докажи обратное. … Что именно ты делаешь в данный момент, скажи? Ревёшь?

— Да… раздавленная … в полном одиночестве…

— Мы никому не скажем, я сохраню это в тайне, — усмехнулся в трубку Тит. — У тебя дома есть старый жуткий сундук?

— Нет конечно, — перестала всхлипывать Ева, внимательно его слушая.

— Нужно будет привезти тебе такой из Ирландии в качестве подарка. Разве ты не знала, что такой сундук просто необходим? — его вновь ставший шутливым тон, будто повернул ключ в заводе, и Ева начинала оживать с каждым его словом. — Значит, делаешь так — берешь лист бумаги, заворачиваешь в него свою беду-огорчение, и всё что тебе о ней напоминает, комкаешь его и кладёшь в ритуальный сундук, пока что используй коробку. Затем, все эти комки бед сжигаются перед Рождеством под весёлое гиканье и звон бокалов. Этот приём работает на все сто процентов, это я тебе говорю — магистр искусствоведения. Мои студенты в университете всегда конспектируют мои байки, что-то я не слышу, чтобы ты тоже скрипела пером. … Эй, не придавай неприятностям и обидам важность, не играй в свои ворота. Важна лишь жизнь. А теперь расскажи мне, что у тебя случилось.

Ева сбивчиво поведала ему свою историю, Тит слушал её не перебивая, после чего произнёс фразу, которая тут же заставила её воспрянуть духом:

— Я тебя умоляю — плакать должна не ты, а он, собирать свои скупые слёзы дрожащей мужской ладонью. Покажи ему, что ты сильная, что тебе идёт счастье, надень его как своё лучшее платье. Акулы добивают раненых и слабых. Но ты ведь не такая? Нет?

— Нет! … Спасибо тебе, Тит и прости, что выплакалась тебе в жилетку. Пойду искать лист бумаги, — вздохнув чуть с облегчением, Ева улыбнулась, слушая, как далеко от неё, за океаном улыбается Тит.

— Вообще-то, это была моя парадная жилетка. Я чего звонил. Собираюсь приехать в Штаты. Хочешь, можем увидеться, прикуплю ещё парочку жилеток.

— Ура!!! Дружище, я буду рада тебя видеть. В Бостоне тоже есть на что посмотреть, — Еве заметно полегчало, и мир вроде бы больше не разваливался на куски.

— Разве? Ну-ну. Тогда увидимся! Забивай холодильник едой, поесть я люблю!

Ева твёрдо решила, что больше из-за Адама Пирса она не прольёт ни одной слезинки. И когда Габриэль Фолл, чью галерею она рекламировала, прислал ей приглашение на выставку — она смело приняла его, при том зная, что там будет и Адам.

В этот день она даже  сняла траур, который до сих пор носила по сыну, и надела пёстрое платье, которое ей безумно шло, подчёркивая её точёную фигуру. Сделала причёску, подмахнула тушью ресницы, надела каблуки и вышла из дома с гордо поднятой головой. С одной стороны эта встреча для неё значила очень много, а с другой — ей ни за что нельзя было раскрыть эту значимость перед Адамом. Ева явилась, когда галерея уже заполнилась гостями, с умным видом расхаживающими перед выставленными картинами. Душевно расцеловалась в обе щёки с Гарбриэлем и его парнем Амином, взяла бокал шампанского, по пути поздоровалась с парой тройкой знакомых, краем глаза заметила фигуру Адама, и остановившись напротив одной из картин задумчиво на неё уставилась невидящим взглядом, потому что сама картина сейчас интересовала её меньше всего.

— Здравствуй, Ева, — ей казалось, что в этот момент закон гравитации дал сбой, потому что от звука его голоса она почувствовала невесомость,  отсутствие кислорода и … холод. А потом её бросило в жар, и Ева испугалась, что покраснеет.

«Господи, пусть он не заметит!»

— Надо же, ты подошёл поздороваться, — улыбнулась она, поворачиваясь к нему лицом. — Привет! — в это «привет» ей удалось вложить и всю свою гордость, и нежность, и даже оттенок той страсти, которая когда-то возникала между ними. — Если ты здесь — значит, на этой выставке точно есть что-то стоящее. …Как твои дела Адам? Раз уж мне выпала такая возможность  увидеть тебя лично, — Ева старалась держаться непринуждённо, спросив о его делах, она стала серьёзной, потому что это её действительно интересовало.

Она смотрела на него широко распахнув глаза, а он впился взглядом в неё, и между ними было не такое уж и большое расстояние. На её вопрос он слегка дёрнул плечом, ответив вопросом на вопрос:

— А у тебя?

На секунду отведя взгляд, Ева попыталась снова улыбнуться, но почувствовала, как предательски задрожал её подбородок. Стоять рядом с ним было мучительно непросто. Вместо того чтобы выкрикнуть ему в лицо своё негодование, она произнесла, спокойно глядя ему в глаза:

— Даже зная тебя Адам, я не ожидала, что ты настолько меня ненавидишь, и что я заслуживаю такого отношения. Хреново, что к этой боли не применишь стоп слово… — и надо же было, чтобы именно в этот момент в её сумочке начал надрываться её телефон.

— Вообще-то в подобных местах принято выключать телефоны, — строго сделал ей замечание Адам, продолжая не спускать с неё глаз, но его взгляд после её слов стал другим, в этом Ева могла себе поклясться.

— Извини, забыла, — Ева всё-таки вытащила телефон, чтобы посмотреть, кто же это мог так грандиозно испортить ей все планы. — Хотя … может это и к лучшему, — увидев номер Тита, она невольно улыбнулась и эта улыбка страшно не понравилась Адаму. — Кажется, мне пора мчаться в аэропорт встречать друга! — заявила она, вскидывая голову и в её глазах уже прыгали живые искорки, которых раньше он у неё не замечал. — Но я всё равно рада была тебя видеть, — коснувшись его руки, она легонько сжала его ладонь на прощание. Не удержалась, не прикоснуться к нему было выше её сил.

— Какого ещё друга? — сузил глаза Адам, всматриваясь в неё с всё большим подозрением.

— Солнечного. Рядом с которым легче дышится. Но тоже ирландца. Тебе ведь всё равно, забыл? Не надо играть желваками, — Ева почти решила, что они закончили разговор на её ноте, но когда он осторожно взял её за локоть, следуя за ней — она поняла, что Адам не позволит развиваться событиям не по его сценарию.

— Пожалуй, подкину тебя до аэропорта, чтобы вдруг не опоздала, — более язвительно произнёс он, выходя с ней на улицу. — Водишь ты всё равно по-женски.

— Спасибо конечно, но мне придётся справляться без тебя, поэтому я рискну и поеду на своей! — упрямо возразила она, попытавшись избавиться от его хватки. — Твои пальцы … — Остановившись, Ева снова заглянула в глубину этих убийственных голубых глаз. — Может я не говорила, но было время, когда их прикосновение сводило меня с ума … от желания. А теперь это железные холодные клещи. Отпусти меня.