— Случился Паркер Ломан. Тебе ли не знать? Заявлялся к нам в отель, будто он там хозяин. Я знала, кто он такой, видела его каждый год, а тут вдруг он меня заметил, — при этом воспоминании она улыбнулась. — В то первое лето было даже забавно хранить тайну. А на следующий год он пожаловал вместе с ней.

— С Лус.

Она махнула рукой так, словно имя не играло роли. Поставила руку на бедро и оперлась на нее.

— Знаешь, он ведь и на этом не угомонился. Все твердил мне, что это была ошибка — притащить ее в город. Что он больше видеть ее здесь не желает, но нельзя же просто взять и отослать ее домой… Он приходил повидаться со мной даже тогда, в ту ночь. Бросил свою подружку на вечеринке и завалился ко мне.

Я верила. После того как он стоял надо мной в ванной, а Лус была где-то в соседних комнатах. После слов Сэди о том, что ему все сходит с рук. О том, как он жаждет этого обожествления собственной персоны.

— И тебе надоело быть тайной? — спросила я.

— Я думала, будет забавно открыть тайну при всех. Гораздо больше поставлено на карту, понимаешь? Он так взбесился, когда я предупредила, что приду проведать его на вечеринке, только попозже. Словно есть какие-то правила, о которых я понятия не имела. Он считал, что всем заправляет только он один. А оказалось, что нет. И что это не ему решать. Мы заспорили еще у меня, потом он заявил, что ему пора. К нашему отелю подъехала еще машина и спугнула его. Он сказал: не хватало еще, чтобы его увидели. — Она покачала головой. — Представляешь, его передергивало при одной мысли о том, что его застанут со мной… Вот все и перестало казаться забавным.

Паркер Ломан, ведущий столько жизней. Ложь как тогда, так и сейчас давалась ему без усилий. Неужели он все это время знал, что это была она? Подозревал, что она подкрадывается, наносит ущерб его собственности, но упорно молчал, чтобы не уронить достоинства? Чтобы не пришлось признаваться, что он встречался с местной и заморочил ей голову?

— Но ты последовала за ним, — подхватила я. — На вечеринку. Знаешь, Лус видела тебя там.

Она скрестила руки на груди.

— Так вот… явилась я не сразу. Сначала какое-то время раздувала в себе злобу. А потом да. Пришла за ним. Я знала, куда он идет. Где вы все. Хотя и не ожидала увидеть Коннора. — Ее глаза раскрылись. — Этот город во всех вселяет уверенность, что они лучше, чем на самом деле.

— Фейт, — перебила я, возвращая ее к реальности, — ты портила его собственность, чтобы насолить ему?

— Я не настолько мелочна. Я что, по-твоему, типичная брошенка, Эйвери? Да неужели? — она широкими шагами прошла через прихожую, распахнула переднюю дверь и указала на безлюдную улицу. Я вышла следом за ней, оглядела деревья, но не заметила ничего особенного. — Тебе известно, что происходит здесь, пока ты пляшешь под дудку Гранта Ломана? Ты знаешь, что творится в жизни нас, всех остальных, пока ты смотришь, как он скупает все, что только может, — еще, и еще, и еще?

Я покачала головой, потому что не знала. В финансовых делах Гранта я ориентировалась неплохо. Знала его надежды и стремления, связанные с городом, и мою роль в них. Знала, как досадовали местные, когда я продала бабушкин дом ему, но не представляла, о чем говорит Фейт.

— Я получила диплом в этом мае, вернулась домой работать и обнаружила, что наш мини-отель погряз в долгах. И не как-нибудь. А непоправимо. Мои родители пару лет назад взяли кредит на расширение бизнеса, надеясь вернуть его благодаря новым помещениям. Но не вышло. Из-за здешнего обилия других предложений. — Она посмотрела в окно. — Мы планировали расширяться здесь — это ты знала? Сделали заявку на покупку этих участков, собирались присоединить их к территории основного корпуса. Но они достались не нам. Все были переданы по условиям контракта некой компании с ограниченной ответственностью. — Ее верхняя губа снова завернулась, открывая зубы.

— Больше я на них не работаю. Поверь мне, я…

— Да еще ты. — Она шагнула ближе, нацелив свою злость на меня. Спустилась по ступенькам веранды, заставляя меня попятиться. — Ты, неудачница… — она поморщилась и встряхнула головой. — Извини, но так и есть. Полное ничтожество. И теперь ты заправляешь делами? А мы, такие люди, как я, которые делают все, как надо — получают диплом, проходят положенный этап ученичества, — и в итоге остаются ни с чем? Извини, что не стала сидеть сложа руки. Я просто старалась вернуть то, что принадлежит мне.

— Каким образом?

И вдруг я поняла. Она пыталась отпугнуть приезжих. Нанести чувствительный удар по балансу доходов и расходов Ломанов. По нашему балансу, как она считала. Я так и не поняла, на кого она злится сильнее — на них или на меня. А может, для нее все связалось воедино и подпитывало одно другое. Я, человек, который нанес ей физический ущерб; Паркер, разбивший ей сердце; компания Ломанов, лишившая ее будущего. Здесь рухнуло все.

— А наверху тоже была ты? У Ломанов?

Она вскинула разведенные руки так, словно ответ был слишком очевиден.

— Просто я пыталась выведать что-нибудь. Хоть что-то. Мне нужно то, что я смогу пустить в дело. Я хочу выжить их отсюда, — в этот момент ее затрясло. — Хочу выжить отсюда тебя. Это несправедливо, — на последнем слове ее голос дрогнул.

Те ночи, когда отключалось электричество и я считала, что вокруг нет ни души. Отпечатки ног на песке, незапертая задняя дверь, ощущение чужого присутствия. Вспышки на утесах.

— Тебя могут посадить, — прошептала я. — Они тебя погубят.

Чистая правда. Погубить они могли кого угодно.

Она села на ступеньку, глядя в сторону незастроенной части улицы, вытянула ноги перед собой и скрестила щиколотки.

— Ты скажешь полиции?

Я приехала сюда, чтобы спросить Фейт о Сэди, и думала, что узнаю правду, если буду при этом смотреть ей в глаза. А вместо этого услышала от нее другое признание. Возможно, никак не связанное с тем, которого я ждала. А я отдала полиции найденный телефон, рассказала все, что мне известно, и этим добилась лишь одного — что их подозрения пали на меня. Я не знала, что еще я должна им. Или ей.

— Не знаю, — ответила я. По крайней мере, это была правда.

— А им? — снова спросила она. — Ломанам скажешь?

— Сейчас я с ними не общаюсь. Как и они со мной. Больше я на них не работаю. Меня уволили — и я теперь ничем не обязана Ломанам. Может, и не была никогда.

У нее задергался глаз от эмоций, которые я так и не сумела разгадать.

— Хочу, чтобы он знал, что это была я, — сказала она.

Она понятия не имела, насколько я сама была зла… А может, имела. Склонив голову набок, она внимательно изучала меня.

— Никто тебя и не останавливает, — ответила я. — Делай как знаешь. Но Ломаны считают, что у них все под контролем. Люди, недвижимость, весь город. Думают, что они заработали это право. Что заслужили возможность знать все. А может, и не заслужили.