Полтора года спустя

— Мамочка, вам сюда, — дородная санитарка посторонилась, пропуская Аню в светлый коридор отделения детской терапии Морозовской больницы, — триста первая палата, — сама с трудом протиснулась в узкие двери и заковыляла вслед за Аней, неся в руках объемные пакеты с вещами.

— Да, спасибо, я знаю, — к сожалению, Аня с дочкой ложилась сюда не впервые, потому и сориентировалась быстро. Триста первая — сразу же в начале коридора после двери в столовую.

Двухместная палата, на первый взгляд, была занята, однако, приглядевшись, Аня поняла, что девушка с полугодовалым ребенком уже собиралась на выписку. Она в приподнятом настроении порхала по палате, постепенно уничтожая все следы своего пребывания здесь. Улыбаясь ответила на приветствие Ани и, собрав постельное белье, взяв сынишку на руки, вышла в коридор.

Аня прошла вглубь палаты, спустила дочку с рук. Та, хоть уже и стояла более-менее уверенно, в незнакомой обстановке разкапризничалась, уселась на пол, принялась плакать, просясь к матери.

— Диан, ну ты чего? — Аня поднесла поближе к тумбочке оставленные санитаркой у двери пакеты, подхватила дочь на руки. — Я же здесь.

При малейших слезах Дианы Аня тут же бросала все дела и занималась дочкой, не хотела, чтобы та плакала, излишне напрягалась — при их диагнозе это было нежелательно, да и вообще она очень боялась за дочь. Вот и сейчас Аня развернула ее к окну, принялась расписывать майские чудесности. Диана замолчала, внимательно слушала маму и, засунув кулачок в рот, чему-то улыбалась. Аня не выдержала, чмокнула ее в упругую и мягкую щечку, отчего девочка залилась смехом, забавно тряся белокурыми кудряшками.

— Ну, что, собрались? — послышалось вдруг за спиной, и Аня обернулась. Обернулась и едва не задохнулась, неожиданно увидев того, кого давно считала мертвым, и в чьей смерти винила себя.

— Димкина? — после продолжительного напряженного молчания спросил Влад, кивком указывая на Диану. Аня безотчетно прижала дочь к себе крепче. — Он знает? — промолчала, отвела взгляд.

Теперь узнает. Она не сомневалась, что Влад обо всем расскажет другу. Намерения скрывать от Димы наличие дочери у нее никогда не было, это произошло лишь по воле случая. Возможно, даже к лучшему, что все сложилось именно так, и пусть не от нее, но Дима узнает правду. Иногда, в самые острые моменты отчаяния, у нее и так возникала мысль обратиться к нему за помощью. Не за материальной поддержкой, за моральной. А теперь, хоть она и не знала, обрадуется ли Калинин новости, что у него есть дочь, она не сомневалась, что он поступит по совести и от ответственности убегать не станет. Разумеется, только из-за ребенка, не из любви к ней. Ведь если бы любил, никогда бы не оставил, дал шанс на тот несостоявшийся разговор.

Теперь Аня понимала, что рано или поздно он придет. Придет, чтобы выяснить — его ли это ребенок? — и невольно снова начала ждать. Часто подходила к окну, высматривая знакомую машину за забором больницы, представляла, как Дима идет по дорожке, ведущей к их корпусу. Неужели совсем скоро она увидит его после нескольких месяцев ожидания?! Но дни проходили за днями, и его снова не было. Волнительное настроение начало спадать. Возможно, он не придет. Ему все равно.

Однако Калинин пришел. Не мог не прийти.

Дату выхода из больницы Ани с малышкой он узнал через справочную, там же уточнил и время, в которое проходит выписка пациентов. Никогда до этого не испытывал он такого внутреннего мандража, как в день выписки, расхаживая перед корпусом больницы. Более полутора лет прошло с их последней встречи, но Калинин помнил каждый день, каждый гребаный день, который прожил без нее. Помнил, как поначалу буквально подыхал, бился в агонии, и даже алкоголь не мог заглушить ту боль ни на секунду. Под действием спиртного она становилась еще сильнее, острее, вскрывала все раны изнутри, выворачивала их наружу. Он продержался целый месяц, прежде чем не выдержал и поехал к ее колледжу. Остановился подальше, затерявшись среди других машин на парковке, и просидел там весь день, пока не дождался ее появления. Потом выяснил расписание ее группы и приезжал уже к концу занятий, чтобы увидеть, как Аня выходит на улицу, одна или вместе с одногруппницами идет к автобусной остановке, и с трудом сдерживался, чтобы не выйти из машины и не подойти. В конце концов понял, что с этими слежками пора заканчивать, иначе он просто сойдет с ума. Через нотариуса Калинин узнавал, как обстоят дела с ее вступлением в права на квартиру, был в курсе, что она получила документы на свою долю, а через полгода стала и полноправной владелицей квартиры. Он успокаивал себя тем, что оставленных денег должно хватить надолго, а со своими кулинарными способностями после окончания колледжа Аня устроится в любой ресторан и зарабатывать будет еще больше него.

Ему, как и ей, пора было начинать новую жизнь. Прежде всего, с новой работы. Теперь, после того как его попросили написать «по собственному», он был инкассатором в банке. Платили неплохо, а за счет того, что он брал дополнительные смены (хоть в деньгах и не нуждался, главное не находиться в четырех стенах), выходило очень даже хорошо. Вот так и текла его жизнь в формате «работа-дом-работа», разнообразие в которую вносили лишь редкие встречи с друзьями. Но всего один звонок Влада в мгновение ока нарушил это привычное течение и круто изменил русло реки его жизни.

Через бывших коллег Калинин быстро выяснил, кто прописан в квартире, доставшейся Ане. И снова и снова перечитывал вслух вторую строчку — Лунева Диана Дмитриевна, рожденная 29 апреля 202… года. Красивое имя — Диана. Два их имени, сложенные воедино. И отчество — Дмитриевна. А родилась девочка через семь месяцев после их последней встречи. Сомнений и быть не могло. Это его дочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Аня появилась на крыльце тогда, когда ожидание стало невыносимым. За это время он сотни раз прокрутил в голове все, что скажет ей при встрече, перебрал множество различных вариантов. Однако все они мгновенно вылетели из головы, стоило ее увидеть. Пока она спускалась по лестнице, держа в одной руке сумки, на другой – ребенка, он стоял и не мог сдвинуться с места, как будто ноги вросли в землю. Малышка крепко обнимала ее за шею маленькими ручками и смешно тыкалась носом ей в плечо, а Аня улыбалась и что-то тихо ей говорила. Все ее внимание было сосредоточено на дочери, потому и заметила она его не сразу. Лишь когда оставалось всего несколько шагов, она взглянула впереди себя и резко остановилась. Неизвестно, сколько времени они так простояли бы, разглядывая друг друга, словно не веря, что это все происходит в реальности, но тут девочка стала проявлять беспокойство. Завозилась на руках у Ани, принялась теребить ее за ворот кофты, привлекая к себе внимание. При каждом движении белокурые кудряшки малышки забавно раскачивались из стороны в сторону, словно пушинки на одуванчике. Калинин смотрел на нее как завороженный и не мог оторвать взгляда.