этом именно офицеры разведки и резиденты армии сыграли ключевую роль в налаживании негласных контактов Токио с атаманом П.П. Калмыковым зимой – весной 1918 г.

После высадки в Приморье в августе того же года войск Владивостокской экспедиционной армии японское командование развернуло на Дальнем Востоке, в Забайкалье и Северной Маньчжурии сеть подчиненных ей разведорганов, переименованных в феврале 1919 г. в японские военные миссии. Три из них – владивостокская, никольск-уссурийская и харбинская, контролировали прежнюю зону ответственности разведки Корейской армии, поэтому объединение ограничилось

организацией в Приморье легальной резидентуры в Никольск-Уссурийском, на которую возлагались задачи по сбору информации о корейской диаспоре в Южно-Уссурийском крае и в регионе Цзяньдао, участию в японских карательных операциях против красных партизан, именовавшихся в документах «действиями по принуждению к миру в составе миротворческих отрядов», и оказание помощи военным миссиям Владивостокской экспедиционной армии594.

Анализ отчетов Корейской армии за 1919–1922 гг. свидетельствует, что основной задачей ее разведорганов в данный период являлось изучение деятельности революционных организаций в местах компактного проживания корейцев на территории Маньчжурии – в Цзяньдао, долине реки Ялу, Мукдене, а также в Шанхае. Второй по значимости задачей считался контроль за обстановкой в Китае. Переориентация разведорганов армии с российской тематики на получение данных о корейских революционерах была вызвана всплеском освободительного движения в Корее в марте 1919 г., спровоцировавшего волну демонстраций и митингов на полуострове, в Южной Маньчжурии, Никольск-Уссурийском, Спасске, Раздольном, а также консолидацию ряда корейских политических организаций антияпонской направленности.

Для получения достоверной информации по корейской и китайской тематике, как сообщало 29 сентября 1919 г. командование армии в военное министерство, оно образовало несколько новых резидентур в Мукдене, Тунгоу, Цзяньдао, Хуньчуне и Дуннине (Саньчагоу). Руководство ими осуществляли оперативно подчинявшиеся штабу объединения офицеры разведки майор Оцука Кэнносукэ (Цзяньдао, Лунцзин), капитаны Хэйси Еити, Мацуо Тёдзиро (Мукден), Кютоку Томоёси, Такамори Такаси (Никольск-Уссурийский), лейтенанты Иноуэ Эйдзи (Тунхуа), Хорни Такаёси (Тоудаогоу, Яньцзи) и другие. Параллельно с ними в Северной Маньчжурии оперировали штабные офицеры 19-й пехотной дивизии, которые создали там свою автономную агентурную сеть595.

Не ограничиваясь развертыванием постоянно действующих резидентур, с 1919 г. армия регулярно направляла в провинции Цзилинь и Фэнтянь оперативные группы для ведения визуальной и топографической разведки. Так, 25 февраля 1919 г. командующий объединением генерал-лейтенант Уцуномия Таро уведомил военного министра об отправке по маршрутам Цзюйцзицзе – Дуньхуа – Эмусо – Цзилинь и Тунгоу – Тунхуа – Хайлончень – Чжаоянчжэнь – Цзилинь двух разведывательных групп из трех человек во главе с майорами Мотидзука Нобунари и Охама Иситаро «для изучения путей выдвижения войск в случае ведения боевых действий против Китая, а также для сбора информации по другим принципиальным вопросам оперативного планирования»596.

Поступавшие из разных источников данные систематизировались и обобщались штабом армии в виде текущих разведывательных сводок под условным названием «Специальная информация штабного управления Корейской армии» («Тётокухо»). Раз в 20 дней, а позднее – раз в месяц объединение готовило обзорный доклад «Общая ситуация в Корее и за ее пределами», в котором анализировало деятельность про- и антияпонских организаций корейцев. Кроме того, армия периодически выпускала тематические разведывательные сводки («Тёхо») по отдельным вопросам, касавшимся Китая и России. Так, 7 января 1920 г. ей была направлена в Токио разведывательная сводка «Ресурсы Сибири» о состоянии сельского хозяйства, лесной, горнодобывающей и рыболовной промышленности Приморья, Приамурья и Забайкалья597.

Армейская разведка внимательно отслеживала процессы, происходившие в корейских общинах Приморья. 18 марта 1919 г. штаб армии информировал ГШ и военное министерство со ссылкой на донесение никольск-уссурийского резидента о состоявшемся днем ранее массовом митинге корейского населения города в поддержку декларации о независимости и последующем столкновении с японскими войсками. Спустя три дня армия с тревогой сообщала о концентрации корейцев в Никольск-Уссурийском, в большинстве своем поддерживавших тайную связь с «экстремистами», однако отмечала, что предпосылок для возникновения мятежа в этом районе не существует598.

В работе против корейских подпольщиков армейская разведка стремилась активно использовать агентов из числа завербованных прояпонски настроенных корейцев. В частности, описывая трудности в получении достоверных сведений о революционном движении, штаб армии информировал Токио 10 ноября 1919 г.: «В окрестностях Циули западнее Никольск-Уссурийского имеется много поселений антияпонски настроенных корейцев. До сих пор мы не смогли внедрить туда свою агентуру, испытывая огромные трудности в организации разведки. Однако среди этих поселений есть поселок Сяофэнцэнь, жители которого, имея прояпонскую ориентацию, организовали генеральную ассамблею Пусинь, вступили в конфронтацию с другими антияпонски настроенными корейцами и планируют избавиться от гнета корейских повстанцев. Мы полагаем, что поддержка этих людей не только позволит нам организовать эффективную разведку, но и будет крайне выгодна в деле умиротворения жителей других антияпонски настроенных поселений»599.

Основным объектом разведывательных устремлений Корейской армии в 1919–1920 гг. стал приграничный с Кореей район Китая Цзяньдао, превратившийся в опорную базу вооруженных отрядов корейских революционеров. В связи с ростом антияпонских настроений в Южной Маньчжурии, 15 августа 1920 г. командующий армией утвердил «План уничтожения корейских повстанцев региона Цзяньдао», назначив на конец сентября отправку туда карательной экспедиции. Противодействие МИД Японии и контрмеры правительства Чжан Цзолиня заставили армию временно отказаться от реализации этого плана, однако после двух нападений отрядов китайских хунхузов на Хуньчунь 12 сентября и 2 октября 1920 г. объединение перебросило в Цзяньдао две бригады 14-й и 19-й пехотных дивизий, которые, очистив регион от корейских повстанцев, в мае 1921 г. убыли в пункты постоянной дислокации600.

Временное пребывание японских войск на территории Южной Маньчжурии позволило Корейской армии реорганизовать и укрепить ее разведывательный аппарат, развернутый в 1919 г. в приграничных китайских районах и в Приамурском крае.

В соответствии с приказом военного министра от 15 апреля 1921 г. армия развернула в Яньцзи резидентуру связи («Канто рэнракухан») во главе с полковником Харада Садаёси, возложив на нее задачи по организации агентурной разведки, сбору информации о деятельности корейских революционеров и отрядов хунхузов, а также своевременному доведению этих сведений до командования дислоцированных в Цзяньдао и Хуньчуне китайских частей. Сотрудниками резидентуры являлись кадровые офицеры армейской разведки, носившие в целях конспирации гражданскую одежду, – капитан Сакана Котаро, лейтенант Мотоикэ Масатоси (Янь-цзи), капитан Комияма Кёдзо, лейтенант Ода Сёити (Хунь-чунь), капитаны Овада Есихико (Лунцзин), Хирама Ититаро (Тоудаогоу), лейтенанты Хаяма Ёсиро (Байцаогоу) и Миягава Хироюки (Тяньбаошань)601. Сохранение в тайне ведомственной принадлежности резидентов имело принципиальное значение для Корейской армии, так как китайские власти крайне болезненно реагировали на любую не согласованную с ними деятельность японских разведывательных органов, которая могла прямо или косвенно причинить ущерб интересам Поднебесной.

Речь в данном случае шла об инциденте с капитаном Маяхара Садаёси. Назначенный резидентом армии в Тунгоу для ведения агентурной разведки в уездах Тунхуа, Чанбай, Линь-цзян,