Ди. – Я верю, что такая сильная, замечательная девушка не позволит своему сердцу очерстветь и озлобиться».

Но слова «Я верю» Ди не даются, он запинается на них и вовсе не произносит фразу.

Хорошо, что в ответ я должна лишь наклонить голову, давая зрителям понять, что обо всем догадалась. Ди уводит меня в танце к задней части сцены, на переднем плане кружатся иллюзорные пары.

– Ди, – шепчу я, зная, что теперь нас никто не услышит.

Я уже не считаю, что идея Клары с объяснением была хорошей.

Глаза Димитрия строго смотрят на меня сквозь прорези маски.

– Что ты сделала с Мериндой?

– Что?

Вопрос настолько неожиданный, что буквально бьет под дых. Зато тотчас же объясняется загадка с нахмуренными бровями и напряженными взглядами. Димитрий думает, что я что-то сотворила с Риндой. И почему бы ему так не думать? Ведь он знает, что я иду к цели напролом. Он помогал мне привести Роя в чувство после того, как я опоила его зельем. Если бы не Ди, та история могла бы завершиться очень нехорошо.

У меня и алиби нет: Меринда выбежала из зала, я следом. Никто не знает, что я пряталась в аудитории.

Я молчу. Я дышу. В сердце будто засела острая игла. «Я не виновата, Ди! – хочется крикнуть мне. – На этот раз – нет!» Но момент упущен. Мы расходимся в разные стороны, а потом, когда снова сближаемся в танце, Ди задает следующий вопрос:

– Где Клара?

О Солнцеликая, Ди! Что ты хочешь от меня услышать? Она поменялась со мной местами, чтобы мы наконец-то смогли поговорить по душам? Но ты больше занят допросом, чем нашими отношениями.

– Она подвернула ногу! – зло шепчу я.

Я готова расплакаться, но злость – отличная замена слезам.

Ди не отвечает, лишь смотрит. Смотрит. И этот взгляд прожигает меня насквозь.

Музыка стихает. Вальс закончен. Бал продолжается, но графиня Вероника покидает зал. Она полна надежд, хотя изо всех сил скрывает радость. Хорошо, что мне не нужно улыбаться во весь рот: я бы сейчас не справилась.

Спектакль идет своим чередом. Артисты выходят на сцену, возвращаются за кулисы. Я краем уха слышу их взбудораженные, радостные голоса. В тесном пространстве меня невольно толкают, но я окаменела и не двигаюсь с места.

В следующей сцене с моим участием я играю с эмоциями механической куклы – растягиваю губы в улыбке, бубню зазубренный текст. У меня не хватает сил, чтобы посмотреть Ди в глаза.

Он меня подозревает… Это так горько. Но кто виноват в его недоверии, кроме меня самой? Сколько раз я все сама портила и рушила, а он всегда протягивал руку помощи.

Вышел против Теренса как настоящий мужчина, чтобы отстоять мою честь. Честь никому не нужной толстухи. Выручил, когда я опоила Роя, и никогда об этом не напоминал. Спас из заброшенной лаборатории, когда заклятая подруженька отыгралась на мне по полной за свой позор. Всегда был рядом. Но всякому терпению наступает предел. Как я могу упрекать Ди, если сама несколько раз говорила о мести Меринде?

Он думает, я снова принялась за старое: избавилась от Ринды, а потом и от Клары, чтобы заполучить желанную роль.

В горле встал комок – не продохнуть. Нет, Ди, нет. Нельзя, чтобы все закончилось вот так!

*** 62 ***

Нужно дождаться окончания спектакля и позвать Клару в свидетельницы – пусть признается, что это ее идея. Вот только Меринда не станет меня защищать. Что если она специально подстроила свое исчезновение, чтобы насолить мне? Хотя не верится: слишком сложный план для крохотных мозгов заклятой подруженьки. Но куда же она запропастилась?

Занавес закрылся, отрезая авансцену, на которой Ди и Всполох обсуждали план проникновения в дворец. В это время сцена превращалась в покои короля: парни притащили камин, сделанный из папье-маше, потертую софу и нарисованные на тонкой фанере книжные шкафы. Мэтрисс Нинон быстро прошла по сцене, творя магию. В камине разгорелся огонь, который выглядел почти как настоящий, но не обжигал. Нарисованные шкафы обрели объем, а потертая софа покрылась свежим лаком. На полу у камина распростерлась шкура медведя. Рас, играющий дядю-предателя, нервно поправлял корону, сползающую ему на нос.

До финала оставалось совсем немного. Принц Эдуард схвачен, объявлен самозванцем и заключен под стражу. Утром его ждет показательная казнь на глазах подданных и любимой девушки. Кажется, что надежды нет. Но верный фамильяр проникнет во дворец и обманет чересчур самоуверенного дядюшку, который привык полагаться на магию. Кот в Сапогах возьмет его на слабо. Мой любимый момент в спектакле…

– Меня уверяли, – медленно протянул Всполох, наворачивая круги вокруг Раса, который опасливо и вовсе не по-королевски пятился от пумыча, – что вы умеете превращаться в любого зверя. Ну, например, вы будто бы можете превратиться во льва или слона…

– Могу, – неуверенно ответил Рас.

Он играл плохо, но где найдешь столько хороших актеров?

– И чтобы доказать это, сейчас же сделаюсь львом! Смотри!

Мэтрисс Нинон, стоящая рядом со мной, взмахнула рукой, и Раса укутало белое марево, а рядом с ним на полу появился грозный лев. Он разинул пасть в рыке, но зрители в зале рассмеялись, потому что Всполох зевнул со скучающим видом.

– Ну, это несложно, – неторопливо произнес пумыч. – А вот стать крошечной мышкой или птичкой – куда сложнее. Скажу по правде, я считаю это совершенно невозможным.

– А-ха-ха! – рассмеялся Рас, скрытый дымкой. – Любуйся!

Еще один взмах руки мэтрисс Нинон, и лев обернулся облезлым мышонком, весьма неприятным на вид. Всполох поймал его лапой за хвост, поднял повыше, давая всем возможность полюбоваться. На морде пумыча застыла гримаса отвращения.

– Ты ужасный правитель и гадкий человек, – сказал он извивающемуся королю, потерявшему всяческое достоинство.

Мышонок исчез в клыкастой пасти.

– М-да, и на вкус тоже мерзкий.

Зал взорвался воплями восторга. Еще немножко, еще чуть-чуть: осталась лишь финальная сцена.

Из бокового «кармана» появился принц Эдуард. На его запястьях болтались разорванные цепи, по виску струилась нарисованная кровь, а лицо покрывал слой белой пудры. Я знала, что Димитрию не угрожала настоящая опасность, однако сердце зашлось от страха за него.

– Иди! – прошипела мне в ухо руководительница. – Пора! Твой выход!

Когда я показалась из-за кулис, зрители громко зааплодировали. Неужели им понравилось, как я играю? Не может быть, кому может полюбиться толстуха Пеппи. Пеппи – картофельный нос…

В первом ряду я заметила мэтрисс Звонк, которая без улыбки наблюдала за мной. Декан будто сама сошла со страниц детской сказки, и там она играла роль