- Я позову.

- Мне нужна Эмили Уотсон.

- Ей запрещено с вами разговаривать.

- Мне надо, - пытаюсь пробиться, но он ловко скручивает руку за спину, причиняя боль и я не могу сопротивляться.

- Не положено, вернитесь в палату, - резко отчеканивает и заталкивает меня назад в палату, не давая возможность поговорить и дальше вариться в своем аду.

Жду смены караула, а сам не понимаю, зачем она это сделала. Она же не дура. Мы бы придумали что-то. Холт бы смог помочь, я ему нужен. В палате появляется Марта с капельницей под присмотром охранника. Даже не спросить ничего. Внимательно следит за ней и как только девушка берет шприц, морщится и отводит глаза. Вот его больное место.

- Это куда колят в вену? -  специально спрашиваю у нее, чтобы возбудить его фантазию.

- Да, - удивленно отвечает, но ничего больше не говорит.

- А кровь не хлынет?

- Нет, я ставлю их десятками за день.

- Так хочется сорвать этот катетер, посмотри как он торчит криво. Впивается в вену. кажется, что там все разорвет внутри, - киваю Марте на охранника и подмигиваю, чтобы подыграла мне.

- Рональд, у вас копошились во внутренностях, чуть не резали сердце, а вы боитесь какого-то укола.

- Я подожду на коридоре, как закончите сразу покиньте палату, - оба слышим голос побледневшего солдата.

- Марта, помоги, мне надо с ней поговорить.

- Рональд, тут везде охрана.

- Знаю, пусть придет вместо тебя на процедуры вечером и наденет маску. Караул смениться и ее никто не узнает. Пожалуйста.

- Ладно, я попробую.

- Спасибо, Марта.

- Я зайду через час, чтобы снять капельницу, - громко говорит, чтобы услышал охранник и не захотел снова заглядывать ко мне.

Этот час тянулся вечность. Мне надо было увидеть ее. Посмотреть в глаза. Узнать почему так поступила с нами? Дьявол. Не понимаю. Готов убить обоих. Но сначала поговорить с ней. Зачем так с нами?

- Добрый вечер, - заходит девушка в одежде медсестры и с маской на лице, но я не спутаю этот голос ни с кем в мире. Подходит ко мне и, не глядя в глаза, снимает капельницу.

- Вряд ли он будет добрым, - упираюсь локтем в кровать и, не дыша, поднимаюсь. Терплю боль в боку.

- Не вставай, Рон, - кладет руку на плечо.

- Хотел лично сказать “спасибо”, - одергиваю ее руку.

- За что? - тихо переспрашивает.

- За это, - открываю верхнюю полку тумбочки и бросаю на кровать фотографии. Опускает глаза, боясь посмотреть. Кидает взгляд на снимки и всё понимает. Вскидывает широко распахнутые глаза на меня.

- Прости, - успевает сказать одно слово, стягивая повязку с лица, и из глаз начинают литься слёзы. - Прости, у меня не было выбора.

- Выбор есть всегда. И это не выбор. Это предательство. Ты предала нас.

- Я спала нас, Рон.

- Нас? Нет больше нас. Ты всегда всё решаешь сама, ни без каких нас. Ты лишила меня сына, потому что решала сама. Ты изменила мне, потому что решила сама.

- Ты сам меня тогда бросил, я приходила и хотела поговорить, но ты был занят, - повышает голос в ответ.

- Что ты за мать, что всё время в разъездах и на войне? Ребёнок видит тебя три раза в год или, может, четыре? Спихнула и рада? - Звонкая пощечина летит мне в щеку

- Не смей так говорить, я никогда от него не отказывалась. Ты тоже виноват в том, что так получилось.

- Да, ребёнок получился. Но, если бы я знал и бросил тебя - это было бы одно, но ты ничего не рассказала. Так что это твой выбор.

- Выбор? А он у меня когда-нибудь был. Ты бросил меня, даже не выслушав. Не захотел со мной говорить. А потом я узнала, что беременна. И что? Думаешь легко остаться с ребёнком на руках. Отчим, повёрнутый но военных, сказал, что позволит оставить ребёнка только в том случае, если я сделаю  военную карьеру? Как тебе такое? А иначе он заставит меня сделать аборт? Мне надо было убить нашего сына? Или родить и оказаться на улице? Без денег, образования и мужа?

- Ты могла прийти ко мне.

- Я приходила, но ты не захотел со мной говорить. Не помнишь?

- Если бы ты захотела, то нашла бы способ поговорить, написать, прислать сообщение. Я бы не оставил тебя одну.

- Это ты сейчас так говоришь, а тогда, вспомни, что ты подумал про меня. Ты бы сказал, что ребёнок и твой и прощай. Я училась и родила его. Потом сразу же продолжила учиться. Но я бы не построила карьеру, будь у меня ребёнок, поэтому на бумагах его нет. Мои родители его опекуны.  И теперь я снова перед выбором. Если я брошу работу, то не смогу видеться с ребёнком.

- Твой отчим больной?

- У него принципы и возможности. Ты знаешь, что я училась  и даже тогда почти не виделась с Майком. За пару лет столько практики, что я как лучший специалист попадала в самые худшие места на планете для спасения людей. Хотя своя собственная жизнь катилась к чертям.

-  Ты пошла самым простым путём. Спихнула весь балласт и занялась карьерой. Не обманывай, что тебе это не нравилось.

- Какой балласт? О чем ты говоришь? Я делала это, чтобы он остался жив. И, чтобы ты остался на свободе.

- Такой ценой? Трахаясь с Купером?! Думаешь, мне нужна такая свобода? Ты меня не хотела спросить нужно ли мне это?

- Глеб уехал, Люк предлагал выкрасть документы и обратится к какому-то Холту, ты был без сознания. Я не знала, что делать. Тебя бы расстреляли за все это. – При упоминании Холта стало не по себе. Хорошо, что они не нашли его номер.

- Ты просто не хотела искать другой выход.

- Рон.

- Мы могли быть счастливы, я бы выпутался как-нибудь. Я ни в чем не виноват. Но ты всё убила. Знаешь, ты хотела этого. Ваши эти прогулки и пробежки постоянные.

- Ты бы…

- Замолчи, - перебиваю её. - Не хочу  тебя больше слушать. Все твои слова фальшивы. Как и ты сама. Не хочу тебя видеть, никогда. Уходи.

- Рон, прости. Как ты не понимаешь, я не люблю его, но это было его условием, чтобы спасти тебя. Я ненавижу себя за это, но я не пережила бы, если бы тебя посадили. Пусть не со мной, но на свободе.

- Катись со своей свободой к Куперу, можете вместе это отпраздновать.

- Какого ты стрелял по чужим базам? Почему сейчас идет расследование? - Знает куда ужалить, что я тоже должен был это сделать ради нее и сына.

- А ты просила у него другой вариант моего спасения? - Молчит и опускает глаза. - И ты хочешь меня убедить, что не хотела этого?! Это так мерзко. Я не поверю в это никогда.

- Стыдно ли мне за то, что сделала? Да, стыдно. - Говорит вслед. - Жалею ли я о том, что спасла тебя.  Прости, но нет. Больно ли от того, что задела тебя? Да. Но это уже сделала и ничего изменить не могу.  Прости, если сможешь, но твоя свобода мне важнее, чем  собственная жизнь. - Натянула маску на лицо и вышла из палаты.