Бросаюсь в коридор, пылая решимостью поймать того, кто там шныряет.

Но в нем никого нет.

Тут я замечаю, что из двери в оружейную просачивается полоска света.

Трачу секунду на то, чтобы отдышаться. Дверь оружейной… это означает, что у человека внутри в распоряжении все оружие. У меня же нет ничего, если не считать пригоршни пластырей с фидусом, которые я забрала у Виктрии.

Подкрадываюсь ближе. Умнее было бы, конечно, бежать отсюда. Но если мне хоть одним глазком удастся взглянуть, кто с нами играет…

Дверь громко скрежещет. Ну, блин, естественно, это же закон жанра.

Но внутри никого нет. На всякий случай я сразу шагаю к ближайшей стойке, где хранится самое мелкое оружие. В верхней части лежат небольшие пистолеты. Угрожая Лютору, я не шутила. Мой отец позаботился о том, чтобы я знала, что такое пистолет и как его использовать. Вскрываю красную упаковку, и меня тут же обдает запахом масла. Вытряхиваю пистолет себе в ладонь. Он компактный, короткоствольный, но пули в нем тридцать восьмого калибра. Они хранятся в отдельной запечатанной коробке. Крепко сжав пистолет в ладони, я его заряжаю. Рука у меня маловата, но пистолет самовзводный, так что главное — дотянуться до спускового крючка.

Подняв оружие, осматриваю комнату внимательнее, заглядываю за стеллажи. Но тут никого нет.

И тут я вспоминаю — ведь меня привел сюда звук закрываемой двери. Тот, кто тут был, видимо, начал с оружейной, но захлопнул он другую дверь, а здесь полно помещений, которым лучше бы быть запертыми.

Возвращаюсь и заглядываю в шлюз через круглое окошко, потом открываю комнату со скафандрами. Ничего. Прикладываю ухо к двери в конце коридора, последней из запертых, но она слишком толстая — ничего не слышно.

Так что же все-таки за ней кроется? Пару секунд сомневаюсь, не остаться ли тут караулить. Тому, кто в нее вошел, придется выйти обратно. Мимо меня никто не проходил, а других дверей, которые распахиваются, а не отъезжают в Сторону, на уровне нет. Он точно должен быть внутри.

Вот только… если этот человек знает, как открыть дверь, значит, знает и о лестнице, которая спрятана за стеной… Лестница ведет и вниз тоже, то есть на криоуровень. А раз тут нигде ее нет, значит, она должна кончаться за последней запертой дверью. Если прямо сейчас подняться на уровень фермеров и спуститься обратно по лестнице, может, мне удастся не только выяснить, что скрывается за дверью, но еще и поймать того, что подделывал послания Ориона! Если бы только Старший был сейчас со мной…

Пройдя половину коридора, я вспоминаю, что оружейная по-прежнему не заперта, и хоть у меня теперь есть пистолет, опасно оставлять ее открытой. Возвращаюсь и уже собираюсь закрыть дверь, как вдруг мое внимание привлекает что-то светящееся: на полке со взрывчатыми веществами лежит включенная пленка. Опускаю пистолет и беру ее в руки.

На экране появляется лицо Ориона.

«запуск видеофайла»

Эта запись сделана не на лестнице. Тут Орион сидит в кресле, привинченном к полу перед длинной, изогнутой панелью управления. В помещении темно, но на фоне что-то поблескивает.

Это, должно быть, капитанский мостик, хотя я ожидала, что он будет покрупнее.

ОРИОН: Эми, ты почти добралась до конца. До решения, которое тебе предстоит принять. Ты ее уже видела? Планету?

Нет, еще не видела. Но знаю, что она существует.

ОРИОН: Теперь ты понимаешь, почему сделать выбор придется тебе? Потому что ты жила на планете, ты единственная со всего «Годспида», кто жил на настоящей планете. И ты единственная, кто может судить, стоит ли она того.

Он потирает шею, скользя пальцами по неровному шраму в том месте, где когда-то был его вай-ком.

ОРИОН: До… до Старейшины и всего остального… до этого (он указывает на шрам)… мне казалось, что правда важнее всего. Теперь я уже не уверен. Может быть, лучше всем оставаться в неведении. Я уверен, что сам был бы счастливее, если бы ничего не знал.

Теперь я уже представить не могу, как можно было позволить открытию Старшего вытеснить у меня из головы подсказки Ориона. Планета казалась куда важней, чем его тайна. Но сейчас я снова сгораю от любопытства.

ОРИОН: И все-таки может так случиться, что однажды знать правду будет необходимо. «Годспид» стареет. Выйдя в космос, я заметил, что время берет свое. Так что… возможно, настала пора сойти с корабля.

Орион наклоняется вперед и поднимает камеру. Картинка дергается, выхватывая тесное помещение и плотные металлические стены, а потом снова перепрыгивает на панель управления.

Камера фокусируется на окне. Изображение, поначалу размытое и яркое, постепенно становится четким. Там, за ячеистым, словно соты, стеклом, из-за корабля появляется мерцающий сине-зеленый шар.

Я касаюсь маленького экрана, отчего синева и зелень поднимаются и опадают волнами.

ОРИОН: Когда я только узнал, что «Годспид» уже на орбите Центавра-Земли, я хотел рассказать правду всему кораблю. Я пытался рассказать. Все рассказать. И поэтому Старейшина решил меня убить.

Он поворачивается к окну и смотрит на планету. На экране отчетливо виден его шрам.

ОРИОН: Но он не смог — я сбежал. Я прятался… очень долго… а потом пробрался в Регистратеку. Снова стал частью корабля. Но в Регистратеке обнаружилось еще больше тайн и лжи. И поэтому я решил скрывать правду, как и Старейшина.

Он снова поворачивается к камере.

ОРИОН: Есть еще и аварийный план. Если кораблю нужно приземлиться, он приземлится, что бы ни случилось. Если ты еще не догадалась, последнюю подсказку можно найти в «Годспиде».

Орион молча глядит прямо на меня, словно только что сказал что-то безумно важное. Но «Годспид» огромен, и все уже готовятся к сходу. Как мне найти в целом корабле одну крошечную подсказку?

ОРИОН: Но если это не обязательно… если можно выжить, не сажая корабль… вы должны так и поступить. Должны остаться. Я не могу защищать правду вечно, я это понимаю. Придется этим заняться тебе. Если корабль хоть как-то может выжить, сделай все возможное, чтобы остановить приземление.

Что он такое говорит? Я думала, весь смысл его посланий в том, чтобы дать мне сделать какой-то нереально важный выбор. А теперь все как будто встало на голову.

ОРИОН: Неважно, как идут дела на корабле, но если вы не вымираете, если солнечная лампа еще работает… никуда не суйтесь. И пусть корабль тоже не суется. Эми, ты — мой маленький аварийный план. Но все просто. Садиться на планету можно только в самом крайнем слу…

Орион даже не успевает договорить последнее слово; его лицо пропадает, и на экране появляются помехи. От удивления я едва не роняю пленку. Это внезапное окончание наполняет меня ужасом, и страх не ослабевает, когда помехи сменяются темнотой. По черному фону бегут жирные белые буквы, складываясь во фразу, которая уже давно пугает всех нас.