Следуй за лидером.

Запись кончается.

Эти слова… «следуй за лидером». Помехи. Тот факт, что видео было на пленке, а не на карте памяти. С этим посланием тоже кто-то поколдовал. Не знаю, было ли у файла продолжение — вдруг Орион хотел сказать мне код от последней запертой двери? — но в одном я уверена. Слова в конце принадлежат не ему.

Поднимаю взгляд и только теперь внимательно оглядываю оружейную. До этого я искала человека. Теперь же… вот оно. Пустая полка на стеллаже со взрывчаткой.

— О боже, — шепчу я, бессознательно сжимая крестик на шее.

И бросаюсь к лифту наверх.

Мне нужно добраться до уровня корабельщиков. Скорей. Добраться до Старшего. Если я хоть что-то понимаю во всей этой истории: тот, кто приказывает следовать за лидером, имеет в виду не Старшего… а взрывчатка ему нужна, чтобы уничтожить тех, кто пытается посадить корабль.

Солнечную лампу только-только включили, но на уровне корабельщиков уже полно народу. Оглядываясь, почти ожидая увидеть мелькающие в толпе багряные волосы Эми, но ее здесь нет. Конечно, ее здесь нет. Пусть мне и больше всего на свете хочется разделить эту минуту с ней, глупо думать об этом сейчас, когда нужно сосредоточиться на приземлении. Я не видел ее с того момента, как едва не умер, — и как много изменилось за это время! Эми была первой, кому я рассказал о Центавра-Земле, но она вполне может оказаться последней, кого я увижу по приземлении.

Встряхиваю головой, отгоняя посторонние мысли. Не время разводить сопли, надо корабль сажать.

Когда мои шаги начинают звенеть по металлическому полу коридора, ученые и механики приветствуют меня криками, тянутся — пожать руку, похлопать по плечу, просто дотронуться а знак восхищения и благодарности. Я кое-как пробираюсь в машинное отделение, и корабельщики встают и аплодируют.

Оглядываю их, сияя.

Все точно так, как я всегда мечтал.

Первый корабельщик Шелби выстроила свою команду в шеренгу у огромных украшенных дверей, которые ведут к мостику. Когда я подхожу, они отдают честь.

— Я… э-э-э, — начинаю я и, только замявшись, понимаю, что наступила полнейшая тишина и все ждут от меня речи. Речь, понятное дело, должна состоять из чего-то более вразумительного, чем «э-э-э».

Зараза.

— Я… э-э-э… в смысле… — сглатываю и закрываю глаза.

— Это не наш дом. Мы жили на «Годспиде» всю свою жизнь, но это не наш дом. Мы не по своей воле родились на корабле в плену стен, которые нас защищают. Но мы по своей воле станем теми, кто решил, что пора сойти с него на землю. Мы по своей воле пойдем на риск, выберемся из кокона и посмотрим, что там, во Вселенной. Мы выбираем будущее. Пора домой.

— Домой! — подхватывает Шелби, и все повторяют за ней. Снова звучат крики радости.

И вот теперь — пора.

Шелби открывает массивные двери и отступает в сторону, пропуская вперед остальных главах корабельщиков. Все движения отмечены ореолом мрачной торжественности — мы творим историю и осознаем это.

Я смотрю, как они важно входят на мостик, и мне неуютно от того, что Эми с нами нет. Увидев ее впервые, еще замороженную, я уже знал, что она изменит меня навсегда. Но она изменила весь корабль, изменила судьбу каждого человека на борту.

Когда последний из команды Шелби скрывается в дверях, она поворачивается ко мне и улыбается. Я шагаю вперед.

— Командир!

Оборачиваюсь. Ко мне подбегает один из корабельщиков.

— Девушка, — говорит он, — красноволосая девушка… пришла.

— Эми?

Он кивает.

— Ломится в двери энергоотсека и кричит, чтобы позвали вас.

— Старший? — зовет Шелби, указывая на Мостик.

Я отступаю на шаг назад, в сторону энергетического отсека.

А потом…

…обшивку корабля раздирает взрывом.

Барабанные перепонки будто лопаются, и я потеряв опору, грохаюсь на землю. Голова с треском ударяется о металлический пол, а потом меня тащит дальше, в сторону того, что осталось от капитанского мостика. Кто-то кричит, но звук резко обрывается. Я поворачиваюсь, и пролетающий мимо стул ножкой разрывает мне тунику и кожу под ней. Вокруг раздаются крики, но они тонут в металлическом скрежете отрывающихся от пола столов. Ногу пронзает боль — в голень вонзилась отвертка. Дотянувшись, выдергиваю ее, но от этого еще сильнее сползаю по полу.

Задираю голову как только могу…

Окна больше нет.

Металлическая рама, которая держала сотовидное стекло, смята, вырвана на корню и висит лохмотьями, будто жуткие мертвые деревья зимой на картинах с Сол-Земли. Воздух улетучивается с капитанского мостика и из машинного отделения с такой силой, что все на своем пути затягивает в поток — стулья, столы, инструменты… и людей.

Команда Шелби пострадала сильнее всего — некоторые схватились за панели управления и привинченные к полу кресла, но далеко не все. В передней части, рядом с дырой, повсюду кровь, кости и куски плоти — сидевших ближе всех корабельщиков разорвало вместе с кораблем.

Корабельщик Пристин пытается встать, но спотыкается, падает и вылетает в двери.

Металлические когти вырванной рамы цепляются за него, раздирая, и от обезображенного тела отлетают багровые пузыри крови.

Я врезаюсь в стену у дверей мостика с такой силой, что все кости трещат, но стена хотя бы не позволяет мне вылететь в окно. Встаю, вжимаясь в нее для страховки, с трудом дыша сквозь бушующий ветер. Пройдет совсем немного времени — не больше нескольких минут, — и воздух высосет из обоих помещений.

Вцепившись в металлическую опору на стене, я заглядываю в дверной проем.

Мостика больше нет — одна только зияющая пасть пробоины на месте окна. Шелби держится за привинченное к полу кресло. Волосы ее ветром прилизало к голове, из покрасневших глаза струится вода.

— Не надо! — кричит она. — Не надо!

Она имеет в виду кнопку. Вот эту, прямо у меня под рукой.

Кнопку, которая изолирует мостик.

Которая защитит нас от холодной пустоты космоса… но оставит там ее.

Она тянется ко мне одной рукой, изо всех сил, но мы слишком далеко друг от друга, совсем немного нам не хватает, и мне ни за что до нее не достать, поздно. Слишком поздно.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — умоляет она.

Ее пальцы почти совсем рядом. Если я подамся вперед, может быть, удастся вытянуть ее сюда перед тем, как заблокировать двери?

Но я не могу так рисковать. Не могу рисковать всем кораблем, чтобы спасти одного человека.