Сисси, молчавшая до сих пор, говорит:

— Зачем им это?

— Садитесь в экипаж. Я все расскажу по дороге. Но нам надо спешить.

— Я не сяду ни в какой экипаж — который, кстати, вполне может стать гробом, — пока ты не объяснишь, в чем дело, — злобно произносит Эпаф.

И я рассказываю. Все, что знаю об Охоте на геперов. Зачем им дали оружие, почему в Институте в последние ночи было столько суеты.

— Чушь, — говорит Эпаф, — ты что, собираешься поверить в бред, который он несет?

Сисси, пристально глядя на меня, произносит:

— Продолжай.

— Нам надо вернуться в Купол. Он не сломан. — А вот теперь начинается ложь. — Там вы будете в безопасности. Мы успеем добраться до заката, до того, как стены поднимутся. Представьте себе их лица, когда они выйдут на Охоту, а вы все будете сидеть у костра под надежной защитой Купола.

Эпаф резко поворачивается и смотрит на Сисси.

— Мы не можем ему довериться. Если он лжет, а мы вернемся, нам конец. Солнце опускается, Купол не поднимается, и все, привет.

— А если я говорю правду, но вы никуда не пойдете, вы умрете прямо здесь.

— Мы не можем ему доверять!

— А что, по-вашему, случилось с вашими родителями? — взрываюсь я. — Это был не несчастный случай в походе за фруктами. Это была Охота, их отправили в Пустоши как дичь! Точно так же, как вас сейчас! Не понимаете? Разве это не очевидно? То же самое. Письмо, которым вас выманивают из безопасности и отправляют в Пустоши. Как вы можете быть настолько наивными?

Судя по выражению лица, Сисси разрывается между решениями.

— Сисси, не слушай его! — кричит Эпаф. — Он мог сказать нам об этой Охоте вчера, но он же не сказал, верно? Так почему мы должны верить всему, что он говорит? Готов поклясться, он не работает на месте Ученого!

При упоминании Ученого мне в голову приходит идея.

— Подождите. — Я бегу обратно к экипажу за книгой. — Вот. Это написал Ученый. Тут говорится об Охоте. Ну что, я вру? — Я протягиваю книгу Сисси, она крутит ее в руках, с подозрением смотрит на меня и открывает первую страницу. Остальные подходят, чтобы взглянуть.

Они молча читают. Я вижу, как их тела напрягаются с каждой минутой. Лицо Сисси по очереди искажают ужас, недоверие, гнев.

— Теперь вы мне верите? — тихо спрашиваю я.

Они молчат. Наконец Дэвид выходит вперед и говорит:

— Я не знаю, кому верить — тебе или этому письму. Но судя по карте в письме, убежище уже недалеко, и теперь, когда у нас есть экипаж, мы можем быстро до него добраться. Если ничего не найдем, поедем обратно к Куполу.

— Эта карта — фальшивка. Нет никакого убежища.

Неожиданно свет меркнет. Я оборачиваюсь: солнце закрывает узкое, похожее на спутанный кишечник облако.

Скорость.

— Давайте, поехали, — повторяю я.

— Нет! — Эпаф не намерен уступать.

— Посмотри на карту в записях Ученого. На ней нет никакого убежища. Там нарисованы все растения, все животные, каждый камень, тебе не кажется странным, что он упустил что-то столь примечательное? Идите, если хотите, я устал спорить с вами, устал пытаться доказать вам, что убежище — просто мираж. — Это блеф, мне надо, чтобы они вернулись со мной, но у меня не осталось других вариантов.

Сисси поднимает глаза от карты:

— Мы сделаем, что сказал Дэвид. Поищем убежище, а потом вернемся, если не сможем его найти.

— Нет времени, — восклицаю я, — нам нужно торопиться прямо сейчас. Видите эти тучи? Через час станет темно как ночью. И мне не нужно объяснять вам, что это значит. — Сейчас я не блефую. Зловещие тучи несутся по небу, грозясь скрыть солнце за несколько часов до настоящего заката.

— Заткнись! — выкрикивает Эпаф с красным от злости лицом. — У тебя здесь слова нет.

Он шагает навстречу мне, согнув напряженные худые руки в локтях.

— Тихо, успокойся.

Но он не останавливается.

— Ты нам даже не нужен. — Он оглядывается на остальных геперов и жестом приглашает их подойти. — Идите сюда, заберем экипаж.

Я протягиваю руку, но он отбрасывает ее.

— Прекрати, — тихо, но жестко произносит Сисси. — Мы останемся вместе. Все, до единого. — Она смотрит на запад, в сторону Института.

— Мы не можем ему доверять, — настаивает Эпаф.

— Можем. И нам придется. Он прав. Времени нет, эти облака кое-что значат.

Эпаф сплевывает себе под ноги.

— Почему ты ему так доверяешь?

Она смотрит на него долгим взглядом, как будто дает шанс самому прийти к очевидному ответу.

— Потому, — наконец произносит она, направляясь к экипажу, — что он не обязан был сюда ехать.

Бен сидит рядом со мной на козлах. Остальные втискиваются внутрь. Они молча сидят и смотрят в окна. Сисси уткнулась в записи Ученого и с интересом их изучает.

— Как зовут коня? — спрашивает Бен.

— Не знаю.

— Может, мы с тобой придумаем ему имя?

— Не думаю, давай просто помолчим, хорошо? — отрезаю я. Я не в настроении разговаривать. Мысль о том, что я веду мальчика на смерть, мешает беседе.

Он молчит совсем недолго.

— Здорово, что ты приехал. Как только я увидел облако пыли, то понял, что это ты. Все остальные перепугались, они думали, это кто-то из них. Я знал, что этого не может быть, солнце же светит. — Он пораженно смотрит на коня. — Так здорово, что ты приехал на лошади. Мы давно пытались украсть лошадь.

Несмотря на подавленное настроение, я заинтригован.

— Почему?

— Сисси ненавидит Купол. Говорит, что это тюрьма.

— А почему тогда вы не сбежали давным-давно? Стены Купола опускаются, вы выходите наружу и уходите как можно дальше.

Бен качает головой со слишком взрослой грустью.

— Не получилось бы уйти далеко. Даже летом, когда солнце светит четырнадцать часов, мы бы прошли миль сорок, не больше. Ночью они бы догнали нас за три часа. Да и идти некуда. Вокруг просто бесконечная равнина, и все.

Опять поднялся ветер, он перемешал облака и придал им еще более зловещий оттенок. Над равниной встают новые песочные вихри, похожие на пытающихся сбежать от собственной тени призраков. Время от времени ветер наталкивается на экипаж, и раздается жутковато-радостный свист.

На солнце набегает сплошная пелена облаков. Его лучи еще пробиваются на землю, но вскоре исчезают.

Пустоши погружаются в серую мглу умершего дня.

Бен хватается за меня. Ему страшно.

Я смотрю на его пухлую ладонь. Экипаж налетает на кочку, и мальчик почти падает на меня.