Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За плечом с металлическим лязгом сомкнулись крылья Таната — тот тоже примчался на этот визг, и, кажется, решил, что в Тартар спихивают непосредственно Макарию. Увидев, что это не так, Убийца выдохнул сквозь стиснутые зубы и лязгнул клинком, вытаскивая его из ножен.
— Танат, Макария на тебе, — коротко сказал Аид, отпуская дочь и шагая вперед.
Лязгнули железные крылья, затем царевна шмыгнула носом. Аид не отрывал глаз от Афроареса.
— Брось саблю! — потребовал тот. — А ты, Убийца, брось меч.
— Оставь в покое Тартар и Персефону, — предложил Аид, разжимая пальцы.
Сабля упала на землю — и странным эхом зазвенел, опускаясь рядом, клинок Таната. Как знать, чего стоило ему это движение? Что чувствовал он, опуская на землю клинок, бывший практически частью его самого — опуская без жалоб, без видимых колебаний, с одной чуть заметной заминкой?
Аид решил подумать об этом позже.
Ему самому было проще — скифская сабля, конечно же, не была его часть.
И она, конечно, не была его последним оружием.
В руку скользнул двузубец.
Только двузубец и только улыбка — и вот на лице Афроареса — страх, и вот чудесный гибрид невольно подался назад, споткнулся… но все же выровнял равновесие (и даже сумел убрать среднюю ногу из-под пальцев Персефоны — а та уже выпита Тартаром до той степени, что не может уже и поднять головы, и все же пытается бороться).
— Убери двузубец, дядюшка. Я отпущу Персефону, если ты отправишься в Тартар вместо нее. Не веришь? А ты посмотри на нее повнимательней. Она уже почти там. Ну, видишь?
На самом деле, Аиду почти не нужно смотреть. Один беглый взгляд на царицу — и начинается обратный отсчет.
Вот Афроарес небрежно тычет в нее древком копья.
Что отражается в четырех глазах гибрида? Кажется, разума там ни на грош, ну, а что еще — Аиду не разобрать.
В глазах Персефоны вот плещется безнадежность. В глазах Таната — туман, его почти физически тащит к клинку (который он бросил едва ли не второй раз в жизни), в левую руку вцепилась Макария, в ее глазах — страх за мать пополам с решимостью.
Геката застыла и как-то подозрительно завела руки за спину центрального тела, а Гера стоит перед ней и упирает руки в бока — видно, что эти двое что-то замыслили.
Они не знают, что такое Тартар. Не представляют, как быстро он затягивает добычу. Не понимают, что Аресу, в сущности, нужно всего лишь одно движение — распахнуть медные врата, и тогда оставшаяся без печатей Бездна начнет неторопливо засасывать все, как Харибда. Сбежать от нее несложно — но Персефона уже не успеет. Она слишком близко — и слишком уязвима. ее божественные силы еще не успели восстановиться после недавней истории с тотальным озеленением Подземного мира, и с каждой секундой их остается все меньше.
Поэтому нужно спешить.
— Ты, дядя, пока подумай, — самодовольно говорит Афроарес, одной рукой приподнимая вяло сопротивляющуюся Персефону за волосы, а второй и третьей придерживая ее за плечи. — Только быстрее, ее, кажется, уже засасывает.
— Не надо, папочка, — шепчет Макария, когда Аид, решившись, отпускает двузубец и легким, скользящим шагом идет вперед.
— Не надо, — бормочет его царица.
Надо.
Впереди — бездна Тартара, позади — друзья, брат, дочь, и никак по-другому, совсем никак, и он же столько раз наступал на эти грабли, что мог бы уже и запомнить.
Две тысячи лет безуспешных попыток — и осознание, что наука, кажется, впрок не идет.
И он, не умеющий прощать, не умеет и предавать, не умеет жертвовать кем-то, если можно — собой. И, кажется, Арес не первый, кто ловит его в эту ловушку. Неужто и в этот раз он снюхался с Деметрой Плодородной?
Ну, это вряд ли. Просто он, Аид, предсказуем — вот бестолковый гибрид и тот уже догадался, что нужно сделать, чтобы спихнуть дядю в Тартар.
Рецепт, на самом деле, простой:
1) Снимаем печати Кронидов.
2) Подманиваем к Тартару кого-нибудь из тех, за кого Аид готов пожертвовать жизнью, душой, бессмертием (желательно выбрать кого-нибудь наиболее беззащитного, потому, как личности это достаточно специфические).
3) Хватаем за шкирку и начинаем шантаж
4) Готово — Аид купился и радостно прыгает в Тартар. Все счастливы, обнимаются и танцуют. Все знают, от Ареса до Деметры, Владыка не начнет торговаться, не променяет свою и без того почерневшую душу на жизнь дорогого существа, он просто пойдет и отдаст себя за другого, всего. Целиком.
Ну, правда, отличный рецепт?
Ну, почти.
Потому, что на самом деле все они — предсказуемы.
Скользящий шаг, улыбка и тьма за спиной. Небрежно отброшенный в сторону двузубец. Довольный, торжествующий Афроарес отступает в сторону. Почти потерявшая сознание Персефона — гибрид торопливо убирает ее с дороги.
Аид подходит к вратам Тартара. Не обернувшись, торжественно, медленно опускается на колени. Касается ладонями податливой меди.
И мир замирает на вдохе.
***
До Афроареса доходило с трудом. Первым, кажется, был Танат — еще бы, он же видел процесс в прошлый раз. Следующей была Персефона — еще бы тут не понять, когда Тартар перестал пить ее силы, и она наконец смогла пошевелиться. Потом Геката, прорвав трепещущую в ожидании тишину, зашептала что-то Гере. Наконец тихо хихикнула Макария.
И только после этого в головах у Афроареса зашевелились какие-то подозрения:
— Дядюшка, мы что-то не поняли… — тандем покрутил головами, — ты собираешься прыгать в Тартар или как?..
Аид встал с колен и уже без какой-то торжественности отряхнул штаны от земли:
— Вообще-то я его запечатал, — признался он.
— В смысле?.. — ошарашено переспросил гибрид сразу двумя головами.
— Подошел, встал на колени, — любезно пояснил Владыка, протягивая руки за Персефоной, — и наложил печать. Понимаю, вам всем хотелось посмотреть, как я трогательно бросаюсь в Тартар ради моей царицы, но…
Афроарес вытаращил глаза и изрыгнул ругательства сразу из двух пастей. Аид отступил на полшага назад. Немного жаль, что не удалось забрать из лап Афроареса Персефону — гибрид слишком быстро очухался — но, по крайней мере, им можно было не опасаться Тартара. Для того, чтобы снять печать, потребовалась бы Аидова кровь, а он пока не собирался ее проливать. Как только они разберутся с Афроаресом, он позовет Зевса и Посейдона и они снова запечатают Тартар как было, а