— Сегодня была очередная уборка в комнате старой госпожи, — я не сразу понимаю, о ком она говорит. Лишь после того, как смотрю на Малика, осознаю, речь идёт о его первой жене.

Чего я ожидала? Что здесь не будет ничего, что может напоминать ему о ней?! Слишком глупая и наивная надежда. Сделав глубокий вдох, разрешаю девушке продолжить.

— Госпожа очень любила свечи с ароматом лаванды. Сегодня я их зажгла, как делала много раз. Одна из свечей нечаянно упала на кресло, где лежало её свадебное платье.

Сейчас я осознаю, насколько сильна любовь Малика к ней. Он даже от вещей погибшей жены отказаться не может. Хранит их, как святую реликвию. Дениз прочно сидит у него в сердце и ничто не заставит его забыть о ней. Никто не сможет занять её место.

Собрав всю волю в кулак, помогаю девушке подняться на ноги.

— Вас не уволят, пока я нахожусь в этом доме. Сейчас вы можете идти и заниматься своими делами.

Домработница с неуверенностью кивает мне в ответ и спешно покидает гостиную, оставляя меня наедине с самим дьяволом. Малик стоит ко мне спиной. Напротив открытых зелёных дверей, которые, видимо, и были входом в ту самую комнату. Обхожу большой стол из дорогого камня и подхожу к Амрани. Его плечи напряжены, а дыхание неровное. Всем телом чувствую его гнев.

— Твой гнев имеет оправдания, но ты не думаешь, что она говорит правду? — спокойным тоном задаю ему вопрос, на который хотелось бы услышать ответ.

— Как же фальшиво звучат ваши слова, маленькая госпожа, — разворачивается ко мне лицом и делает шаг навстречу.

— В моих словах нет фальши. Я понимаю твои чувства, но и она… — не успеваю договорить, как Малик со всей силы хватает меня за локоть и тянет на себя.

— Ты ни хрена не понимаешь! И не сможешь понять! — леденящим голосом произносит он.

— Правда? Я не могу понять? — слова сами по себе слетают с моих губ.

— Да! Тебе не понять, что значит потерять человека, которым ты не просто живёшь, а дышишь. Не можешь даже вдохнуть полной грудью, пока он не оказывается рядом, — произносит в самые губы. На этот раз его слова похожи на капли ледяного дождя, после которых хочется скрыться и согреться.

— Я тоже любила, — с выдохом отвечаю.

— То, что между нами, не любовь. Любовь — это не периодический секс, который нас связывает. То, что находится в той комнате, было любовью, — с рёвом произносит он, указывая на открытую дверь.

Он тянет меня за собой. Его слова ножом бьют меня по старой ране. Малик сказал, что у нас не было ничего. Просто секс. Мы делим только постель, а с ней он чувствовал все грани любви. С ней он мог стать другим, но не со мной. Слёзы начинают душить с новой силой. Я изо всех сил стараюсь сдерживать их, чтобы не пасть окончательно в собственных глазах.

Через пару секунд я оказываюсь в комнате, где повсюду располагаются вещи женщины, которая ранее была здесь хозяйкой. Вижу её фотографии вместе с Амрани. На них он выглядит настолько счастливым, что очередная порция боли бьёт под дых. Со мной Малик никогда не был таким радостным. Его улыбка настолько красивая и искренняя, что внутри разливается лава ревности.

— Смотри! Внимательно всматривайся в каждую вещь, что находится в этой комнате. Каждая деталь говорит о том, как сильно я любил Дениз. Ты твердишь, что понимаешь меня. А гнусный поступок, совершённый этой девушкой, посчитала ошибкой, — после этих слов Малик толкает меня вперёд, заставляя встать в центр комнаты.

Первое, что попадается мне на глаза, большая кровать. Над ней висит их совместная фотография. От этой картины становится тошно. Чувствую, как мне становится всё больнее и больнее. На фото изображена красивая девушка с золотистыми волосами и малыш, который как две капли воды похож на Амрани. Инстинктивно тянусь к своему животу. Понимаю, что моего малыша никогда больше не будет. Я не смогу узнать, на кого он был больше всего похож. Какие имел глаза, волосы или губы. Этого всего не будет.

— Кара Эль Бекри, что же ты замолчала? Давай, снова покажи своё желание спасти чужую жизнь. Ты сказала: «Я тебя понимаю». Ну как? Смогла понять? Почувствовала эту ноющую боль? Когда ты не можешь прикоснуться к своему ребёнку? К любимому человеку? А его вещи — единственное, что осталось у тебя. Но какой-то человек осмеливается их испортить, — хватает меня за шею и заставляет смотреть ему в лицо. У меня внутри всё кипит от боли и разочарования. Я хочу закричать. Сказать, что я тоже потеряла ребёнка. У меня тоже есть раны. Но обвинять всех подряд самое глупое решение.

— Да, я почувствовала. Я чувствую эту боль с каждым днём всё сильнее. Но она отличается только в одном: ты жив, а моего ребёнка нет. Я вижу тебя каждый день. И очень трудно свыкнуться с мыслью, что ты стал причиной его смерти. Скажи, что чувствует человек, который сам убил своего ребёнка? — повышаю тон своего голоса. Со всей силы отдёргиваю его руку со своей шеи и отхожу на несколько шагов назад.

— Насколько низко ты можешь ещё упасть? Решив обвинить меня, ты думаешь сможешь оправдать своё грязное нутро?

— Малик Ахмед Амрани, ты сам своими руками толкнул меня на смерть! — от злости хватаю первую попавшуюся вещь и бросаю на пол. Лишь потом вижу, что это была рамка с фото, где на руках у Малика был ребёнок.

— Сука! — орёт во весь голос и подлетает ко мне. Его глаза горят ядом. Он зол. Просто кипит от злости. Мужчина замахивается, чтобы нанести удар, но его что-то останавливает.

— Тоже накажешь за то, что я посмела что-то тронуть? — со всей силы толкаю Малика в грудь.

Мужчина немного отшатывается, но затем возвращается в прежнее положение. Больно. Настолько, что я снова и снова хватаю вещи и бросаю в него. Не желаю даже слышать его слова. Начинаю кричать о том, что я жду его действий.

— Прекращай, — выхватывает из моих рук шкатулку с драгоценными камнями, которую я хотела бросить об зеркало.

— Чёртов сукин сын. Скажи же! Как мне наказать тебя за то, что ты стал причиной его смерти? —