Одежда сидела мешковато, но все равно Дейзи смотрелась мило.

Теперь, когда оставалось время, Дейзи вдела в рукава сорочки золотые запонки, а в нагрудный карман фрака положила белый платок.

Чего-то не хватало. Она смотрела на себя в зеркало, пока не сообразила, что же еще ей было нужно.

Шляпа.

Она открыла другой шкаф и увидела на верхней полке ряд шляпных коробок. Она нашла серый цилиндр и нахлобучила на затылок.

Потом вспомнила про усы. Карандаша для бровей у нее с собой не было. Она вернулась в спальню Малыша и наклонилась к камину. Было еще лето, и огня не разводили. Она сунула кончик пальца в сажу, вернулась к зеркалу и осторожно нарисовала над верхней губой усы.

Она была готова.

Дейзи села в одно из кожаных кресел и стала его ждать.

Ее инстинкт говорил, что она все делает правильно, но по здравом размышлении все это казалось дикостью. Однако нельзя же объяснить, что нас возбуждает. Сама она вдруг почувствовала, что у нее влажно внутри, когда он катал ее на своем самолете. Нежничать в облаках было совершенно невозможно, он был сосредоточен на управлении самолетом, и это было к лучшему, потому что лететь в небе было так прекрасно и она наверняка позволила бы ему все, что угодно.

Однако мальчишки непредсказуемы, и она боялась, что он мог рассердиться. Когда это происходило, его красивое лицо искажала отвратительная гримаса, он начинал быстро притоптывать одной ногой и мог повести себя действительно жестоко. Однажды, когда хромой официант принес ему не тот напиток, он сказал:

– А теперь ковыляй обратно в бар и принеси мне виски, который я заказал. Хоть ты и калека, но не глухой, правда?

Несчастный официант покраснел от стыда.

Интересно, подумала она, что он скажет, если рассердится, что она пришла в его комнату?

Он явился через пять минут.

Она услышала снаружи его шаги – и поняла, что уже знает его так хорошо, что узнает его походку.

Открылась дверь, и он вошел, но ее пока не заметил.

– Привет, старина, как дела? – низким голосом сказала она.

– О господи! – вздрогнув, сказал он. Потом, присмотревшись, воскликнул: – Дейзи!

– Она самая, – сказала она своим обычным голосом, вставая с кресла. Он все еще смотрел на нее в изумлении. Она сняла цилиндр и с легким поклоном добавила: – К вашим услугам. – И снова надела цилиндр, сдвинув немного набок.

Он долго молчал, потом оправился от потрясения и широко улыбнулся.

Слава богу, подумала она.

– Слушай, как тебе идет этот цилиндр, – сказал он.

– Я его надела, потому что знала, что тебе понравится, – сказала она, придвигаясь ближе.

– Должен сказать, это чертовски мило с твоей стороны.

Она маняще подняла к нему лицо. Ей нравилось с ним целоваться. На самом деле ей нравилось целоваться почти со всеми мужчинами. В глубине души ей было даже стыдно, что это ей так нравится. Ей нравилось целоваться даже с девчонками – в школе, где они неделями не видели мужчин.

Он склонился к ней, и она почувствовала на губах его губы. Ее шляпа упала, и они оба хихикнули. Он тут же сунул язык ей в рот. Она расслабилась, наслаждаясь. Он любил все чувственные удовольствия, и ей нравилась его готовность к ним.

Она напомнила себе про свою задачу. Все шло прекрасно, но ей нужно было, чтобы он сделал предложение. Достаточно ли ему будет поцелуя? Надо, чтобы он захотел большего. Часто, если у них было больше времени, чем несколько секунд, он начинал ласкать ее грудь.

Многое зависело от того, сколько вина он выпил за ланчем. У него была страстная натура, но порою наступал момент, когда весь его пыл исчезал.

Она покачнулась, прижалась к нему всем телом. Он положил руку ей на грудь, но на ней был широкий жилет из шерстяной ткани, и под одеждой он не нашел ее маленькую грудь. Он разочарованно застонал.

Тогда его рука скользнула по ее животу – и под пояс болтающихся на ней брюк.

Никогда еще она не позволяла ему трогать ее там.

Вот только на ней была еще шелковая нижняя юбка и плотные хлопковые панталоны, так что он мало что мог почувствовать. Однако он положил руку ей между ног и крепко прижал. Несмотря на все слои одежды, она почувствовала острое удовольствие.

Но отодвинулась от него.

– Я слишком далеко зашел? – спросил он, тяжело дыша.

– Запри дверь.

– О господи… – Он пошел к двери, повернул ключ в замке и вернулся. Они снова обнялись, и он начал с того, на чем прежде остановился. Она коснулась его брюк, нашла через одежду напряженный пенис и сжала. Он застонал от удовольствия.

Она вновь отодвинулась.

По его лицу скользнула тень раздражения. Она вдруг вспомнила один неприятный случай. Однажды, когда она заставила одного мальчишку, Тео Кофмана, убрать руку со своей груди, он разозлился и обозвал ее кайфоломщицей. Она больше никогда с ним не встречалась, но почему-то ей было необъяснимо стыдно от этого оскорбления. И сейчас она испугалась, что Малыш тоже разозлится и скажет что-нибудь подобное.

Но он взглянул на нее с нежностью и сказал:

– Ты же знаешь, я от тебя без ума.

Вот он, тот самый момент. Сейчас – или никогда, сказала она себе.

– Нам не следует этого делать, – сказала она с сожалением, которое если и было преувеличенным, то ненамного.

– Ну почему?

– Мы ведь даже не помолвлены.

Слово повисло в воздухе, и наступило долгое молчание. Для девушки это было равносильно предложению. Она следила за его лицом, с ужасом думая, что сейчас он испугается, отвернется, начнет бормотать извинения и попросит ее уйти.

Он ничего не сказал.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо… – сказала она, – но…

– Я же так люблю тебя, Дейзи, – сказал он.

Этого было недостаточно. Она улыбнулась ему и сказала:

– Правда?

– Безумно люблю.

Она ничего не ответила, выжидательно глядя на него.

Наконец он сказал:

– Ты будешь моей женой?

– О да! – сказала она и снова его поцеловала. Все еще целуя его, она расстегнула его ширинку, пробралась под белье, нашла его пенис и вынула. Его кожа была гладкой и горячей. Она погладила его, вспомнив разговор с близняшками Вестхэмптон. «Можно потереть его», – сказала Линди, а Лиззи добавила: «Пока из него не польется». Дейзи было любопытно и хотелось заставить мужчину сделать это. Ее движения стали тверже.

Потом она вспомнила, что еще говорила Линди: «А еще можно пососать его. Это им нравится больше всего».

Она прервала поцелуи и тихо сказала ему на ухо: