— Я защищался. И никого не было. Все свидетели отправились к Искусителю вместе с де Доресами.

— Будем на это надеяться. — Она аккуратно высвободилась из его объятий. — Я просто чувствую, как вокруг нас затягивается петля.

Ламия подошла к столу, на котором лежал пешханский кинжал, пропавший из замка сеньора де Туриссано, и взяла его в руки. Поднесла к глазам. Изучила.

— Кинжал — это ключ. — Ее глаза были задумчивы. — Вернее, не ключ… Намек. Он явно указывает на де Доресов. Тут два предположения. Первое — клинок попал к ним еще от кого-то. Второе — кто-то из покойных близнецов украл оружие у маршала. Такое возможно?

— В нашем мире все возможно. Украл, купил, выиграл в карты, убил маршала и взял кинжал, купил у оружейника, нашел на улице, наконец. Вариантов много. К тому же де Доресы находились у графа в полку.

— Де Доресы — это де Фонсека. Они никогда не сделают и шага без разрешения своего сюзерена. Особенно такого шага. Если убивали они, то лишь после того, как Лосский кивнул и отвернулся.

— Как де Доресы могут быть связаны с Леонорой?

— Неправильный вопрос, Фер. Как де Фонсека связаны с Леонорой? Связаны ли они с ней или это только наши предположения? И если связаны, то какая выгода родственникам короля поддерживать вражеского шпиона?

— На эти вопросы нет ответов. Разве что у герцога Лосского появится неожиданное желание покаяться в своих злодеяниях.

— Старший де Дорес тоже может что-то знать.

— Ты предлагаешь арестовать его, а затем допросить? Не получится. Половина родов коалиции Лосских будет визжать от ярости. А де Фонсека запоет как евнух. В первых рядах. Начнется охота на ведьм, контрразведку смешают с грязью. Де Брагаре точно тогда меня не отмоет. И сам не удержится. А если кто-то из Лосских сядет в его кресло, то все. Считай, что трон у них в руках.

— Я не предлагаю делать глупостей. Де Дореса можно просто спросить.

— Так он мне и ответил!

— Быть может, мне больше повезет в этом вопросе? Да и не только на одном сеньоре Артуро свет клином сошелся. В том болоте, что некоторые называют высшим светом, постоянно курсируют разнообразнейшие слухи. Ими может кто-нибудь поделиться. Раньше у меня были друзья среди господ дворян. Да и у тебя связей не убавилось. Вся беда в том, что если мы вот так просто заявимся на очередной королевский прием и начнем задавать вопросы, то это будет выглядеть подозрительно.

— Попасть на прием — это не проблема, — неохотно вымолвил Фернан и впился зубами в сочный персик. — Все дело в том, что мне это не очень нравится. Мы вряд ли сможем хоть что-то узнать.

— Не проблема? — озадаченно нахмурилась Рийна.

— Сейчас.

Фернан покинул комнату, добрался до своего кабинета и вытащил из корзины для бумаг приглашение герцога Лосского.

— Очень кстати иногда приходят письма. — Он протянул бумагу жене и бросил персиковую косточку на стол.

Как и предполагал Фернан, приглашение Рийну взбесило. Она зашипела, как ошпаренная кошка. Нет! Как ошпаренная рысь.

— Да что себе позволяет этот проклятый мерзавец?! — Ламия отшвырнула от себя письмо. — Капитан Рийна! Ты видел это, Фернан?! Капитан!!!

Ее ярость можно было понять. Дворцовый этикет сложен и многогранен, и пускай жена Фернана не очень-то поощряла подобного рода мероприятия, но правила и законы она знала. А герцог Лосский всего лишь одним словом умудрился нанести ей пускай завуалированное, но оскорбление. Да, его можно будет списать на невнимательность того, кто писал это письмо, но… Вряд ли это была случайность или досадное недоразумение. Скорее всего, Его Светлость знал, что и как писать. Маленькая шпилька. Очень болезненная для самолюбия Рийны. Ибо ее приглашали на прием, на светское мероприятие, и называли не сеньора, как того требовал этикет, а обращались по званию — капитан. То есть, грубо говоря, ламии намекнули, что ее приглашают не как женщину, а как солдата. Пощечина. Звонкая. И на нее нельзя было ответить по целому ряду дурацких причин не менее дурацкого придворного этикета.

— Стоит ли туда идти?

— Ну уж нет! Я хочу посмотреть в глаза этому гаду! Или ты думаешь, что я собираюсь пропустить подобное веселье, после того что он написал мне в этом мерзком письмишке?!

— До начала торжества еще пять часов.

— Отлично! — Рийна выдала самую мерзкую из своих улыбок. — У меня есть время подточить коготки. Если де Фонсека желают увидеть капитана ун Таш'щда, то я явлюсь к ним как капитан!

Сеньор де Суоза искренне расхохотался, представляя, что бы стало с несчастным герцогом, если бы тому не повезло в данный конкретный момент оказаться поблизости от ламии.

— Проклятье!

Вот уже час Рийна крутилась перед зеркалом, ругаясь при этом так, что даже боцман «Лунного крокодила», услышь он сейчас своего капитана, покраснел бы, как юная девица-недотрога.

— Не понимаю, что тебе не нравится? — решился подать голос Фернан.

Весь этот час сеньор де Суоза в молчании просидел в кресле и, закинув ногу на ногу, наблюдал за попытками жены подобрать себе подходящий костюм.

— Мне все не нравится! — в раздражении зарычала Рийна. Сегодня у нее был явно неудачный день, и настроение ламии оставляло желать лучшего. — Я как белая ворона среди расфуфыренных королевских козочек! Они будут в платьях, а я в военной форме!

— Раньше тебя это не смущало.

— Раньше меня не оскорбляли подобным образом!

— Ты выглядишь великолепно.

— Знаю, — смягчившись, произнесла ламия и придирчиво оглядела себя в зеркале.

Черный, отороченный золотом (утонченно, а не безвкусно) мундир морского офицера, ярко-красный платок вольных охотников, повязанный на шею, ослепительно-белая рубашка, великолепно контрастирующая с загорелой кожей ламии, рапира на перевязи и перчатки.

— Просто меня бесит подобная ситуация и нарушение всех дворцовых догматов! Уверена, что пальцем на меня показывать будут. Впрочем, к Искусителю! Мне это безразлично.

Внезапно Фернана осенила замечательная идея, и он заговорщицки ухмыльнулся.

— Ри… Что мешает тебе утереть герцогу нос и тоже нарушить дворцовый этикет?

— О чем ты? — Она недоуменно нахмурилась и откинула назад упавшую на глаза челку.

— Подумай сама. Что мешает тебе явиться на прием в платье?

— Формулировка в этом клятом приглашении!

— Проигнорируй. Пускай де Фонсека подавится.

— Но это неприлично!

— И это ты тоже можешь проигнорировать. Нам ли думать о приличиях?

Она посмотрела на него с изумлением и неожиданно усмехнулась, полностью скопировав его ухмылку. Подошла и поцеловала.

— Опр-р-ределенно, иногда мне кажется, что мой муж гений.