Диалог Пьетро с Дарио длился еще минут десять. Как всегда, я не поняла ни слова. Оставалось надеяться, что Дарио потом переведет. Каково же было мое удивление, когда он хлопнул Пьетро по плечу и сказал мне:

— Можно возвращаться.

— А?.. — Я показала на табличку и Пьетро, вернувшегося к ее изучению.

— Перевод будет послезавтра. Пошли, расскажу все по пути…

Когда мы спускались по обшарпанной лестнице, я не удержалась и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на прикольные звоночки. Чего только не придумают люди! Такого я еще нигде не видела. Почему-то два столбика блестящих выемок с кнопочками посередине напоминали мне соски у свиньи, отчего становилось смешно.

— Что тебя так развеселило? — спросил Дарио, видно, обратив внимание, что я улыбаюсь.

Пришлось рассказать правду, выдумывать что-то еще не было времени. Дарио так смеялся, что я даже пожалела о содеянном. Еще решит, что я глупая. Хотя, с каких это пор меня стало волновать, что может подумать обо мне Дарио? Я искоса бросила на него взгляд, и сама чуть не рассмеялась, заметив, как он вытирает слезы и продолжает хохотать. В конце концов, если бы не эта глупость, увидела бы я его смеющимся когда-нибудь?

— Фух!.. Ну, ты даешь! Я теперь только об этом и буду думать, глядя на звонки, — с трудом проговорил Дарио, все еще похохатывая между словами.

— Рада, что насмешила.

Мы подходили к остановке, а он так и не рассказал мне ничего. И вообще, похоже, думал Дарио о чем угодно, только не о нашей находке и о ее возможной важности.

Подошел кораблик, и мы заняли два свободных места. Мне опять досталось возле окна, вернее борта. Я демонстративно повернулась к Дарио, всем своим видом показывая, что готова внимательно слушать.

— Знаю, знаю, что ты умираешь от любопытства, — догадался он. — Только, мне пока и рассказать нечего. Пьетро сказал, что написано на каком-то древнем языке, которого он не знает. Он вообще больше по современным языкам… Сказал, что отнесет приятелю. Тот, как раз, специалист по древности. А так как сегодня Пьетро занят ужасно, как сам выразился, то сходить к приятелю сможет только завтра. Ну, а нам, соответственно, велел явиться послезавтра.

Дарио смотрел на меня с доброй улыбкой. Я же старалась не подать вида, как расстроилась. Опять задержка и неведение. Сколько еще это будет продолжаться? А если и приятель Пьетро нам не поможет? Как тогда узнать, что написано на этой злополучной табличке? Кому только пришла в голову мысль так запутывать следы?

— Не переживай. — Дарио обхватил одной рукой меня за плечи и привлек к себе. — Пьетро обязательно доберется до истины. Даже не представляешь, какой он упрямый.

Его лицо было так близко, что я чувствовала легкое дыхание на щеке и виске. Невольно повернулась и посмотрела на его губы. Сразу же по телу побежали предательские мурашки, а в голове зародилась мысль, что эти губы сейчас поцелуют мои. Догадку подтвердили увлажнившиеся глаза Дарио, больше похожие на два черных омута с такого близкого расстояния. Вдруг почувствовала безотчетный страх, предчувствие, что этого не должно случиться. Я пошевелилась в попытке высвободиться, отворачиваясь к окну. Дарио правильно понял мою попытку и выпустил плечи, убрав руку. Какое-то время я не смотрела на него, делая вид, что разглядываю окрестности. Он тоже молчал, за что я была ему благодарна. Очень напрягала интимность, что временами проскальзывала между мной и им в последнее время. Этого быть не должно!

Постепенно я отвлеклась. Вапоретто слегка покачивало, с канала дул влажный ветер, охлаждая разгоряченные щеки. Солнце приближалось к горизонту. Чем ниже становилось оно, тем дальше отступала тревога, нахлынувшая на меня. Хотелось ни о чем не думать, а просто наслаждаться моментом. Подумать только, я в Венеции! О таком я даже помыслить не могла раньше. И вообще, как изменилась моя жизнь за последние недели! Только сейчас я осознала, что стала другим человеком, мыслящим по-новому. Внезапно нахлынула приятная грусть. Я думала, что все время в моей жизни был человек, которого я узнала только после смерти. Дед Михаил. Как бы я хотела, чтобы он сейчас оказался жив. Поговорить с ним, услышать его версию того, в чем я сейчас пыталась разобраться. Не верю, что он был плохим. Возможно, просто немного запутавшимся в жизни. Но точно не плохим!

Я почувствовала, как глаза наполняются слезами сочувствия к одинокой судьбе, какую, я считала, прожил дед. Чтобы Дарио не заметил, я сильнее отвернулась к окну. Но это не помогло.

— Люда, что случилось?

Дарио взял меня за руку и потянул в свою сторону. Я лихорадочно моргала, чтобы прогнать слезы, но две из них все же выкатились и проложили мокрые дорожки на щеках в тот момент, когда я повернулась к Дарио.

— Ты плачешь? — потрясенно проговорил он. — Я тебя обидел?

— Нет, конечно, — затрясла я головой, больше от желания успокоиться, чем доказать свою правоту. — Просто… Просто мне жалко деда.

И еще по две упрямых слезы выкатилось из моих глаз. Наверное, нервы сыграли роль, расшатала я их в последнее время.

— Не жалей его. Микаэль прожил такую жизнь, которую выбрал сам. Думаю, он был счастлив.

Вряд ли… Думаю, он хотел быть счастливым, а был ли?.. Теперь уже на этот вопрос никто не сможет ответить.

— А ты знаешь, что Венеция состоит из ста восемнадцати островов в одной лагуне? — решил сменить тему Дарио.

— Слышала, но не знала, что их так много, — откликнулась я, все еще во власти грусти.

— Все они соединены мостами, которых больше четырехсот, — улыбнулся Дарио. — А еще Венеция считается одним из самых безопасных городов Европы. И мы подплываем к площади Сан Марко, чтобы выпить кофе с пирожными в знаменитом кафе возле Старых и Новых прокураций.

Я поняла, что он специально тараторит, чтобы отвлечь меня, и была ему благодарна. Все-таки хороший он человек, добрый.

Кораблик причаливал к набережной, за которой сразу начиналась площадь.

— Сколько тут голубей! — невольно воскликнула я, наблюдая, как птицы крутятся у ног туристов и парят вокруг них.

— Видимо невидимо, — согласился Дарио, помогая мне сходить на берег. — Только советую не обращать на них внимания, иначе потом не отвертишься. Они будут садиться на тебя, как на елку — и на плечи, и на голову, а согнать их не так просто. Делай вид, что не замечаешь их.

Не желая быть атакованной этими гостеприимными и общительными хозяевами площади, я последовала совету Дарио — шла, смотря куда угодно, только не на птиц. Невольно обратила внимание, что кругом слышна русская речь.

— Такое чувство, что я в России, столько тут русских, — засмеялась я.

— Значит, и тебя мой город не оставит равнодушной, — отозвался Дарио, и голос его прозвучал очень серьезно. Как-то не вписывался он в легкомысленную суету пернатых, царящую вокруг.

— Ты говорил, что это кафе знаменито. Чем? — спросила я, когда мы подошли к небольшому зданию со столиками на улице.