Не притрагиваясь к футляру, сделала вид, что рассматриваю подарок, сама же быстро анализировала ситуацию.

Галицкий нетрезв. Остальные тоже. Вежливый отказ вряд ли воспримут с достоинством. Как уйти без конфликта? Еще и Дэйчи скоро приедет. Я мысленно застонала. А чем дракончик Светы-то так взбесил? Обычный милый пустячок. Может, опять сыграть? Один раз с барчуком это же сработало.

Прикрыв ладонью кулон, я включила режим «глупой блондинки» и, похлопав ресницами, заявила:

— Я люблю самостоятельно подбирать к своим нарядам украшения. У меня это чудесно получается. Наверное, стоит стать дизайнером или ювелиром, а может, продавцом в магазине женской одежды или ювелирной лавке, пока не решила точно. Но вам-то, Егор Анатольевич, я уже говорила, что к золотому платью лучше всего подходит янтарь. Жемчуг же вовсе не годится. Какая женщина согласится ходить безвкусно одетым чучелом? Да никакая! А жемчуг хороший и правда не найти. Но к этому платью он не подходит! Скажете тоже! — неодобрительно покачала головой.

С нездоровым любопытством выслушав мою тираду, Максим Соловьев хохотнул. Со значением глянул на Галицкого.

— Ты реально набитая дура, — тот посмотрел на меня неверяще и пробормотал едва слышно: — Как я мог так ошибиться?

Я с показной досадой поджала губы и скороговоркой выпалила:

— Пойдем, Света. Барчук совсем ничего не понимает в женских нарядах. Еще и грубит.

Начав подниматься, почувствовала, как в мой локоть крепко вцепились. Усадив меня обратно, Андрей Юрьев заявил:

— Отличная актерская игра. Браво, Яра! Мы оценили, — он громко похлопал в ладоши. Наклонился к самому уху и быстро зашептал: — Прекращай этот цирк. Не дури. Такого предложения тебе больше никто не сделает. Снимай герб принца и не беси Егора.

С ума сойти! Так вот почему Света говорила, что кулон мне непременно понравится: опять беззлобно подтрунивала. А вот Юрьев оказался редкостным гадом. Как я умудрилась не заметить? Так сильно хотела видеть хоть в ком-то из одноклассников хорошее?

М-да, крепко ошиблась. Что ж, снимаем маски, и будь что будет.

— Молодец, — я холодно посмотрела на Андрея. — Впору брать у тебя уроки по актерскому мастерству. Чего добивался-то?

Тот неодобрительно покачал головой, сокрушенно вздохнул. После немного подался вперед и с намеком сказал:

— Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше, — он усмехнулся. — Не на того в своей игре ставки делаешь. Настоятельно рекомендую их пересмотреть, — одноклассник выразительно замолчал.

Какой же ты гнилой человек, Юрьев. Стало противно до тошноты.

— Не понял, — Галицкий энергично потер лоб, видимо прогоняя все сильнее туманящий разум хмель. — Какие игры?

Внезапно Соловьев поинтересовался у Светы:

— Ты разве не объяснила сестре, что участь любовницы незавидна? Как-никак полтора года грела постель моего старшего брата. Видимо, нет, — демонстрируя неодобрение, он поцокал языком, затем со злостью сказал: — Егор, тут все просто. Красотка не оценила твоего щедрого предложения. Для нее быть любовницей иноземного принца гораздо престижнее, чем стать твоей официальной наложницей и впредь находиться под покровительством древнейших русских родов. Возомнила о себе невесть что! Простолюдинка, — он презрительно фыркнул.

Обернувшись ко мне, Галицкий с неприкрытой угрозой спросил:

— Хорошо подумала? Ты действительно отказываешь? Мне, наследнику древнейшего боярского рода?

— Отнюдь. Я над вашим предложением даже не думала, — сообщила невозмутимо.

Не поняв моих слов, Галицкий вновь наморщил лоб и завис. Я же, предупреждающе глянув на Свету, еле заметно кивнула. Слаженно быстро поднявшись, мы, не мешкая, направились к выходу. Нетрезвый барчук с недоумением смотрел нам вслед.

Надо успеть, пока не опомнился.

Однако, не дав сделать и пары шагов, в запястье Светы вцепился мертвой хваткой Соловьев.

— Куда ты заторопилась, красавица? — интимно зашептал он.— Я же так похож на брата, — он похабно улыбнулся.

— Отцепись! Мне больно! — девушка попыталась освободить руку, но безуспешно: парень лишь сильнее сжал пальцы, и Света тихонько застонала.

Надо ей помочь.

Отбросив сомнения, я резко ударила ребром ладони по сгибу руки Максима. В этот же миг тот удивленно округлил глаза и больше от неожиданности, чем от боли отпустил запястье Светы.

Парни порывисто поднялись из-за стола и направились к нам. Налитые кровью глаза Галицкого и угрюмое выражение на лице «медведя» не сулили ничего хорошего. Юрьев же украдкой покрутил пальцем у виска и одними губами произнес:

— Дура.

— Продолжайте ужинать. Мы просто уйдем, — спокойно предложила, отмечая каждое движение юношей.

Шагнув ко мне, Соловьев презрительно процедил:

— Ты на кого подняла руку, простолюдинка? Давно не воспитывали? Ну так это я сейчас исправлю! — и резко замахнулся.

Плавно уклонившись от пощечины, одновременно отодвинула подальше Свету: не хотела, чтобы та ненароком пострадала. Совершенно не испытывая страха, я вновь невозмутимо посоветовала:

— Вернитесь за стол. Я не хочу вас травмировать.

Увы, одурманенные алкоголем дворяне предложению не вняли. Через удар сердца предо мной стояло четверо злых парней. На лице «влюбленного» Галицкого отчетливо читалось желание причинить мне боль.

Света послушно держалась за спиной, а я хладнокровно анализировала обстановку. Добром нас не отпустят, калечить и убивать нельзя: проблем не оберусь. Надо их просто обездвижить.

— Да ты, девка, вкрай охренела?! — взревел «милейший души человек» и с поразительной легкостью для его большого тела метнулся ко мне.

Время словно замедлилось.

Грациозно отклонившись от приближающегося к лицу кулака, прицельно ткнула пальцем в определенную точку на мощном плече парня. Выпучив глаза, здоровяк Орлов с гулким стуком упал на пол.

Ни на миг не прекращая скользящих движений, изогнулась, избежала захвата Соловьева, нажала точку в районе его сердца. Обогнув падающее тело юноши, мыском туфли стукнула по нужному месту на бедре рванувшего ко мне Юрьева. Одновременно выбросила руку и прицельно воткнула указательный палец в нижнюю область трахеи замахнувшегося Галицкого.

Словно поломанные куклы, юноши безмолвно рухнули к моим ногам. Вот и все.

Как по мне, самое унизительное наказание для мужчины — полное физическое бессилие. Эти парни все слышали, ощущали, у них не было ни единого повреждения. Однако, не в силах издать ни звука или пошевелиться, они могли лишь таращиться в потолок.

Где я такому научилась? А кто ж его знает.

И тут я каким-то восьмым чувством ощутила реальную угрозу.