– Привет, сенатор. – Голос ее звучал как обычно, она очень постаралась.

Закрыла альбом, отложила карандаш и с удовольствием наблюдала, как он идет через комнату. Джек вообще был очень грациозен, несмотря на больную ногу, его походка выглядела пружинистой и ровной, как у хищника.

Толливер водрузил горшок на подоконник и вернулся к Сэм, чтобы поцеловать ее.

– Как сегодня поживает моя талантливая Сэм?

– Хорошо.

– А можно мне посмотреть? – Он честно дождался, пока она кивнула, взял альбом для набросков и некоторое время листал. На лице Джека появилось озадаченное выражение. – А что это? – спросил он.

– Это абстракция. – Саманта рассмеялась. – Такие полотна должны воздействовать не столько на зрение, сколько непосредственно на чувства. И соответственно пишу я не предметы, а их восприятие… то, как я их вижу, как к ним отношусь. Знаешь, – она засмеялась, – это немного похоже на ваши тридцатисекундные биосюжеты.

– Ага, кажется, я понял.

Толливер уселся на низкий рабочий стол и протянул руки:

– Иди ко мне.

Саманта села к нему на колени и обвила руками шею.

– Кстати, о биосъемке, – продолжал он, прижав ее к себе и испытывая удовольствие от этой близости. – На этой неделе видео смонтируют, и нам нужно будет его отсмотреть.

– Я в курсе, Кара меня предупредила. Знаешь, я немного боюсь.

– Не думаю, что мы плохо получимся… или что ролики выйдут совсем уж глупыми. Что там было, помнишь? Мы с тобой идем по улице, и снег… был снегопад. Мы там чуть не умерли, да? Съемка заняла несколько часов, но режиссер использует из всего материала только несколько секунд.

– Да, я знаю, они говорили…

– И никто никогда не догадается, что под пуховой курткой на тебе был твой замечательный новый бюстгальтер из белого кружева…

– Никто, кроме тебя. – Саманта засмеялась и поцеловала Джека в щеку, понимая, что сейчас дружеское настроение уступит место возбуждению. «Это удивительно, – сказала себе Сэм. – Мы как подростки, которые наконец дорвались друг до друга и до секса». И точно: Толливер притянул ее поближе и руки его заскользили по бедрам Саманты.

– Прошло уже четыре дня, Сэм.

– Пять. Я тоже считала.

– Господи, так вот почему я так умираю от желания!

Сэм взглянула в сияющие зеленые глаза Джека, зажмурилась, вдохнула запах его тела и быстро скинула ботинки. Потом спрыгнула со стола и принялась торопливо срывать с себя одежду. Джек успел раньше и уселся на стол нагим. Саманта окинула долгим взглядом его загорелое тело и в который раз подумала, что этот человек непозволительно похож на античное божество. Он прекрасен, прекрасен… С ее губ сорвался стон, и она чуть не оборвала пуговицы на блузке, так ей хотелось поскорее оказаться в его объятиях.

– Я просто должна тебя нарисовать, – пробормотала она.

– Сейчас? – В глазах Джека заметалась паника.

Саманта рассмеялась и вновь села к нему на колени.

– Ну, прямо сейчас у меня другие планы. Но может, на днях. Вообще-то я умирала от желания нарисовать тебя с первой встречи. Представляешь, сразу как увидела, так и решила: этого человека просто необходимо нарисовать.

– Да ты что? Должен сделать ответное признание: с первой же нашей встречи мне тоже хотелось кое-что с тобой сделать.

Саманта обняла его, прижимаясь все теснее и крепче и чувствуя, как по телу пробегает дрожь возбуждения. Удивительно, она заводится от одного прикосновения к телу Джека… вообще-то еще до прикосновения, если быть совсем честной.

– И что же ты хотел со мной сделать? – Сэм, улыбаясь, смотрела в его лицо, видя, как темнеют от желания глаза и раздуваются ноздри.

– Во-первых, мне ужасно хотелось тебя поцеловать. – И он поцеловал Саманту. Поцеловал горячо и крепко, так что ее лоно наполнилось влагой, а в горле родился тот стон, который буквально приводил Джека в неистовство. Но, сдерживая себя, он продолжил, и голос его звучал хрипло и страстно: – Мне хотелось обнять тебя крепко-крепко и ласкать тебя, всю-всю…

Руки его путешествовали по телу Саманты, неся с собой удовольствие. Ей казалось, что от пальцев Джека исходят крошечные электрические разряды. Они покалывают кожу и накапливаются внутри, грозя вскоре перерасти в мощную вспышку. Плечи, спина, бедра… Ладони Толливера сжались, и он приподнял Сэм и резко притянул к груди, насаживая на себя. Их взгляды встретились, и Джек прошептал:

– Я хотел тебя с первой же минуты нашей встречи… как только ты вошла в тот зал для переговоров.

Он удерживал Сэм на весу, не позволяя себе проникнуть глубоко в теплую влажность ее плоти. Ласковой пыткой были круговые движения члена, которые Джек совершал у самого входа в ее лоно.

– Ты негодяй… я так больше не могу… – Сэм задыхалась, все внутри ныло, требуя наполнить ее тело, ощутить его, такого большого и горячего, но он медлил, и Саманта возбуждалась все больше и больше. Они по-прежнему смотрели в глаза друг другу; вдруг Сэм увидела, что лицо Толливера исказилось, как от боли, а губы дрогнули.

– Что с тобой? – испуганно спросила она.

Он замер, закрыв глаза. Несколько секунд они провели в полной неподвижности, Сэм боялась даже дышать, немного испуганная, не понимая, что происходит. Джек открыл глаза и хрипло выдохнул:

– Я должен сказать… Я хотел любить тебя. Ты должна знать… любить тебя.

Джек словно очнулся и быстрым движением насадил ее на себя. Сэм вскрикнула, чувствуя, как тело ее пульсирует от удовольствия, обретая его, впуская в себя все глубже… Толливер продолжал говорить, хрипло и страстно:

– Я хотел узнать о тебе все, чтобы понять, как сделать тебя счастливой. – Он покачивал ее бедра, заставляя скользить вверх-вниз.

– Я хотел, чтобы ты стала моей. По-настоящему и навсегда.

– Когда ты этого хотел?

– Всегда… нет, неправда! Сейчас. Я понял это только сейчас. Я хочу, чтобы ты осталась. Не уходи, Сэм, останься со мной! Иначе я не переживу этот май месяц!

– Но как же… О-о!

Он сжал зубами ее сосок, потом быстро схватил другой. Выгнулся, входя в нее так глубоко, что у Саманты перехватило дыхание.

– Давай, Сэм, я хочу увидеть, как ты улетаешь к звездам. Никогда прежде я не хотел увидеть, как женщина кончает, но я любуюсь тобой. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Сэм. Сейчас, всегда. Боже мой, Сэм, я хочу…

– Все, что скажешь. Я дам тебе все, что ты захочешь, все, что пожелаешь…

– Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка, Сэм.

Джек вдруг замер, словно пораженный своими словами. Взглянул на Саманту, на ее раскрасневшееся лицо, на круглые от удивления глаза, искусанные от страсти губы и, расхохотавшись, возобновил толчки, возносящие его женщину все выше, все ближе к пику удовольствия.