— А мне и не надо знать, ты ради моей родни жизнью рисковала, по мне так этого вполне достаточно, а если этого мало, то вот еще тебе один факт: я за кораблями северян отправил воинов, поэтому даже тех, кого успели увезти, я обязательно верну, клянусь собственным именем. Для этого же я постепенно объединяю южных хэрсиров, чтобы мы могли защитить наши дома от набегов.

Голос Вильгельма звучал настолько уверено, что я ни на секунду не усомнилась в том, что у него получится отстоять собственные территории. Конечно, защитит и своих, и чужих, и за мной бы погоню отправил, ни за что не отдав в руки врага. Ощущая себя в безопасности, я улыбнулась, закрыв глаза и прижавшись ухом к груди оборотня. Мерный стук сердца дополнил уютом мой маленький кокон.

— И всё же, я хотел бы узнать, как ты вообще оказалась в Бьярге? Ты выглядишь, как кочевница, и говоришь, как они.

— Нет, я не кочевница, давным-давно уехала из Зара и бываю там редко, к сожалению, я не родилась в исконных землях и попала туда ребенком, поэтому полноправной жительницей стать не могла. Матриархи не дали принять меня в семью, сославшись на волю своей богини, так что мне оставалось лишь отправиться на поиски настоящего дома.

— И что же, если не родился в Заре, то ты там и не человек вовсе?

— Человек, и даже жить можешь, если какая семья приютит, но работать и купить дом могут только уроженцы исконных земель.

— Почему же?

— Ни один чужак не знает их секретов. Тайны рода и магия передается от матери к ее детям, создавая какое-то свое мировоззрение. Я пыталась выведать как это, и Мелисса, моя тетушка, говорила, что это как ключи. Получив определенные знания, ты можешь объяснить себе строение мира, его историю и будущие изменения, но взамен ты не имеешь права делиться секретами с чужаками, только с собственным потомством в границах исконных земель на особых таинствах.

— Как же всё сложно, неужели эти тайны так ценны? Почему их еще не украли?

— Луна жестоко карает болтунов и тех, кто пытается нападать на кочевников, а все знания хранятся только в головах людей.

— А тебя посвящать не хотели?

— Богиня сказала, что у меня иной путь и мне не стать частью Зара, так как жизнь моя принадлежит Спящему богу.

— Ни разу не слышал о народе, что поклоняется ему.

— Я тоже, но это не мешает мне искать.

За спиной Вильгельма промелькнули первые дома и крыши. Невольно потянувшись, я попыталась понять, где мы находимся, но оборотень не дал мне высунуться из капюшона, предостерегающе цокнув языком.

— Нам нужно к дому хэрсира.

— Хорошо, но подглядывать я всё равно тебе не дам.

Насупившись, я вновь поболтала ногами, заскучав. Взгляд то и дело цеплялся за мелькающие сбоку стены или деревья, казалось, что вот еще чуточку потянись и увидишь всю картину целиком.

— Маленькая Нанна, сколько шрамов у меня на лице ты видишь?

— Что?

— Мне интересно, найдешь ли ты их все.

— Но я не полностью тебя вижу.

— Хотя бы то, что попадется тебе.

— Но зачем?

— Это мое тебе задание, посчитай.

Оторопев от неожиданности, я похлопала глазами и внимательнее посмотрела на Вильгельма, стараясь разглядеть белесые царапины на щеках, скулах и подбородке. Задумавшись, я обшарила взглядом каждую черточку его лица, чувствуя, как смущение в моей голове мешается с азартом.

— Четыре.

— Многовато насчитала, считай еще раз.

Я вновь осмотрела его, отметив и нос с легкой горбинкой, и серо-голубые глаза, и чуть дрогнувшие от ухмылки губы. От последних особенно сильно бросило в жар, так что я тут же попыталась отстоять свою правоту.

— Четыре, я пересчитала, ни больше ни меньше.

— Врешь ведь и не краснеешь.

— Ну как же!

Протянув руку, я аккуратно прикоснулась кончиком пальца к первому шраму и от него двинулась к остальным, быстро обозначая их на коже Вильгельма.

— Вот один рубец на краю брови, вот еще один на скуле, рядом с ухом, вот тут на кончике подбородка третий и самый последний…

Коснувшись крыла носа, я ощутила, как губы оборотня быстро поцеловали мою ладонь и растянулись в улыбке, прежде чем я успела ее отдернуть. Сгорая от стыда, я вновь прижала руку к себе и попыталась спрятаться под капюшоном от лукавого взгляда Вильгельма. Сердце забилось растревоженной птицей, щеки запылали от стыда и смущения.

— Ой.

— Прости, у тебя безумно милые ладошки, я не смог удержаться.

— Ты все заранее подстроил.

— И для этого подрался с братом в пять лет?

— Да, определенно!

Оборотень расхохотался, сильнее прижимая меня и поцеловав в макушку. Вслед за ним засмеялась и я, чувствуя, как вся неловкость, что сковывала меня рядом с Вильгельмом, исчезает, словно утренний туман. Своей заботой и открытостью он безоговорочно завоевал мое доверие, позволяя нам обоим стать чуточку ближе друг к другу.

— Вот и пришли. Забавный у тебя домик, но поди холодный для гор.

— Нет, его делали в Заре, а там умеют сотворить такие вещи, что выдержат любое путешествие.

Вильгельм осторожно поставил меня на порог дома и дождался, пока я открою дверь. Двое его помощников, послушно встав рядом, получили первые банки солений, аккуратно складывая их в заплечные мешки.

— Этот фамильяр и правда не поскупился, неужели он тебе весь свой погреб сосватал?

Высунувшись из дома, я, просияв, кое-как вытащила оборотням небольшой мешок с крупами.

— Я тоже самое ему говорила, но меня заверили, что погреб занял бы куда больше места.

Помощники быстро освободили меня от тяжести, но Вильгельм, заметив мои затруднения, встал ближе, осторожно поддержав меня и серьезно окинув взглядом.

— Так не пойдет, ты еще толком не выздоровела и, если тебе станет хуже, я сам себя не прощу. Позволь мне войти и помочь тебе, если это возможно.

Удивленно