На транспорте «Рион» для новобранцев из числа учащейся молодежи ими были организованы школы сигнальщиков и радиотелеграфистов, а на большой барже «№ 69» даже был образован флотский экипаж.

Большинство служивших на кораблях сухопутных офицеров из различных частей ВСЮР было списано на берег, и их места постепенно занимались морскими специалистами.

Впрочем, вскоре и им нашлось достойное занятие, учитывая их изначальную приверженность мореходству. В конце июля 1919 года по просьбе адмирала Колчака, армии которого сильно не хватало командного состава, во Владивосток был послан пароход «Иерусалим» с более чем двумя сотнями сухопутных офицеров на борту.

Все возрожденные суда и их экипажи приняли самое действенное участие в августовских боях белых десантов 1919 года в Крыму.

Об одном таком бое и о взятии Николаева сохранился яркий рассказ его участника: «Солнце показалось над Николаевом, своими первыми лучами ударило по неприятельским позициям и светило красным прямо в глаза. И по таинственному сигналу все вдруг загрохотало, затрещало, зашумело и заволновалось. Залпы, разрывы снарядов, трескотня пулеметов, ружейная пальба — все смешалось в один непрерывный шум начинавшегося боя. Мы его еще не видели, и только дым от пороха и пожаров вдруг повалил из-за темного еще мыса… Мы присоединились к „Грозному“… и открыли огонь по огородам. Там окопались части красных, как говорили — спартаковцы (эти части были составлены главным образом из немецких и австрийских военнопленных, выпущенных большевиками из сибирских лагерей). Вначале ими командовали евреи-комиссары, а также наши матросы, чем и следует объяснить необдуманные контратаки, вроде описанной ниже… За нами, шагах в двустах, показались цепи красных. Они шли в решительную контратаку. Их цепи были гораздо гуще наших. Они шли плечом к плечу… Грянули залпы, один за другим, сотрясая наш миноносец. Нас поддержал ушедший несколько вперед „Грозный“… Крики „ура!“ смешались с грохотом разрывов и свистом осколков, которые почти долетали до нас обратно. Все смешалось с черным дымом, который бывает при пожарах нефти, и непроницаемые клубы его прорезывались как молниями, непрекращающимися, короткими вспышками разрывов все новых снарядов. Все горело, все было покрыто мрачным смертельным покровом. Разбивались дома, обрушивались крыши, летели обломки каких-то бесформенных предметов. Это был настоящий, земной ад… Трудно представить себе эту картину царящей смерти, которая немилосердно косила с полного плеча свои беспомощные жертвы… „Так им и нужно, разбойникам!..“, — говорили с непонятной радостью наши матросы. Не думаю, чтобы при всяком другом враге можно было бы испытывать такие зверские чувства. Но методы большевистских чрезвычаек приносили уже свои плоды, развивая в людях самые отвратительные инстинкты… Наша пехота бросилась вперед. То были Виленский и Симферопольский полки. Они ворвались в деревню… Стрельба умолкла. Был слышен тяжелый ровный топот солдатских ног по мосту. За ротами катились пулеметы и патронные двуколки. Среди серых, запыленных солдат ярко выделялась высокая фигура старшего лейтенанта Сергея Георгиевича Романовского, герцога Лейхтербергского. Он быстро шел в синем морском кителе и белых брюках, держа винтовку наперевес. Наша команда приветствовала его громкими криками „ура!“, но он, видимо, не понял, что это относится к нему, и быстро скрылся за домами горящей Варварки»[45].

Путь к возрождению добровольческого флота на северо-западе, пик которого пришелся на 1919 год, с учетом повсеместной ограниченности в материальных и людских ресурсах, осложнялся не столько действиями противника и его подпольных организаций на территории, занятой белыми, как усилиями союзников по Антанте.

Приходится признать, что среди прочих в своей деструктивной политике на территории России преуспела Великобритания. Военно-политическое положение русской армии на северо-западе страны в годы смуты 1917–1920 годов по многим причинам было более сложным и запутанным, чем где-либо еще, где продолжалась война с большевизмом.

Объективно разобраться в этом, вероятно, смогут лишь историки будущего, хорошо изучив международные взаимоотношения России, Германии, Англии, Франции и прочих государств на Балтике после октябрьского переворота 1917 года.

…В конце 1918 года в устье Финского залива эта эскадра, по официальной версии, находилась лишь с целью обеспечения безопасности торгового флота Великобритании и менее всего предназначалась политиками этой страны для помощи зарождавшимся там силам русского сопротивления.

С прибытием на Балтику британской эскадры обстановка несколько изменилась; со стороны наличие иностранных кораблей у берегов России напоминало если не морскую блокаду, то в некоторой степени демонстрацию силы, однако же воевать против Британии большевики не спешили, предпочитая взвесить все «за» и «против» сложившегося положения.

Белым появление в русских водах союзных судов ожидаемого облегчения не принесло. Ни о какой помощи со стороны британцев речи не шло, русские плавсредства нередко задерживались британцами для досмотра, Андреевский флаг, некогда гордо реявший на Балтике, рассматривался бывшими союзниками России чуть ли не вызовом здравому смыслу, и нередки были случаи, когда командирам русских судов поступали приказы от британского командования спустить флаг.

В виду официального отделения Эстонии от России, дабы придать этому событию максимум легитимности и заручиться признанием эстонского суверенитета у генерала H. H. Юденича, как представителя законной русской власти, военная помощь британцев Северо-западному правительству на короткий срок усилилась.

При столь очевидно прагматичном отношении британских союзников к Белому лагерю Юденичу нельзя было помыслить о помощи союзников не только в создании русских военно-морских сил в составе Северо-Западной армии, но и об их участии в совместных наступательных операциях против большевиков.

В Нарове, стараниями добровольцев возникла небольшая по численности речная флотилия под командованием капитана 1-го ранга Дмитрия Дмитриевича Тыртова, будущего начальника Морского управления Северо-западной армии Юденича и бывшего старшего офицера русского линкора «Гангут».

Состояла она из перешедших от красных 3 маломерных судов Чудской флотилии. Капитаны 2-го ранга Дмитрий Дмитриевич Нелидов и Никифоров, мобилизованные большевиками в качестве военных специалистов, увели суда с военно-морской базы Раскопель в оккупированный немцами Псков.

Брошенный за беглецами советский пароход «София» выстрелами из установленных на палубе орудий повредил 1 мятежное судно и посадил его на мель южнее Гдова.

Подойдя к нему, «София», вполне в корсарских традициях, взяла застрявшее судно на абордаж, высадив красноармейцев на палубе, где после непродолжительной борьбы были захвачены в плен немногочисленные члены экипажа, среди которых оказался брат капитана Нелидова…