Он опять выпил и выдохнул. Над столом повисла пауза. Игнат, мучительно сощурившись, старался навести резкость на лицо тестя. Странно. Кир вроде был совсем близко – только руку протяни, но то ли оптическая иллюзия, то ли туман в глазах многократно удаляли его и делали изображение нечетким и размытым. Игнат смотрел на Кира словно в перевернутый захватанный жирными пальцами бинокль и никак не мог избавиться от этой головокружительной нечеткости. Он прикрыл глаза, стараясь справиться со странным эффектом, и внезапно развеселился. Происходящее показалось ему таким смешным и нелепым, что он рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Хохот постепенно перешел в клекот и закончился кашлем. Но Игнату казалось, что он от души повеселился.

– Да, дела… – едва переводя дух, подытожил он. – У вас воды не найдется?

– Нет, – Кир смотрел на зятя так, что у того мокрые ладони прилипали то к столу, то к коленям.

– Ладно, Кир Александрович, – Игнат прикрыл глаза, он боялся вновь сорваться в этот лошадиный хохот. – Я понял вас. Вы, конечно, фантазер. Я еще когда познакомился с вами, подумал, вот интересный человек. Живет как будто в другом мире. Но вы не расстраивайтесь. Это, конечно, хорошо придумано, про Ивана и Ингу…

Игнат еще не закончил, но улыбка, показавшаяся, было, на лице, внезапно превратилась в кривую безобразную щель. Одной слегка приподнятой брови Кира хватило для того, чтобы Игнат замолчал, запнулся на полуслове. Кир придвинулся к столу.

– Не веришь? – безмятежно улыбаясь, спросил он.

Игнат уставился в два бельма, украшенные мушками зрачков, и неопределенно качнул головой.

– Ну хорошо, – Кир, крякнув, как старый селезень, встал и направился к книжным рядам у стены. – Ты же сам нашел те снимочки. Еще вчера приходил разбираться. Сверкал тут бенгальским огнем, стены кровью пачкал. Хотел узнать, что и как. Да?..

Кир взял с полки небольшую фотографию в рамке, но возвращаться не стал, а поманил к себе Игната.

– Иди… что покажу.

Игнат нехотя поднялся и приблизился. Пока он преодолевал несколько шагов, у него возникло устойчивое ощущение, что все, что он здесь говорит и делает, – одна большая ошибка. Кир, его дом, его жизнь напоминали Игнату содержимое зловещего ящика Пандоры. Он, может, и хотел прояснить картину мира и получить ответы на свои вопросы, но, вплотную приблизившись к разоблачению, испугался и уже готов был отступить.

Когда Кир протянул Игнату фотографию, тот вялой рукой взял и начал с края: сначала осмотрел недорогую деревянную рамку, потом заинтересовался кустами, заполнявшими края кадра по его периметру, и только потом увидел в центре смеющуюся Ингу в светлом платье и… обнимавшего ее Ивана. Игнат поскреб ногтем лицо жены. Какой же он дурак! Зачем он начал все это? Все и так было давно и прочно испорчено, но нет, ему этого показалось мало. Он захотел подробностей, захотел отыскать и наказать виновного… А ведь виновен был он сам. Он сам настоял на том, чтобы выбраться за пределы своего не слишком счастливого, но привычного мирка и познакомиться с так называемой объективной реальностью. И сейчас, наблюдая за тем, как на его глазах все разрозненные фрагменты соединялись в единое и ужасное целое, Игнат проклинал себя и свое любопытство.

Такая же фотография была среди тех изрезанных, что он нашел ночью в квартире Инги и притащил сюда, показывать Киру. И как быстро все изменилось. Вчера он полжизни был готов отдать за то, чтобы узнать, кто с такой бесстыжей нежностью и пылом обнимал его жену, сегодня ему ничего было не жаль, лишь бы обойтись без таких открытий. Игнат покрутил в руках снимок и, чувствуя себя беспомощным участником чужого спектакля, послушно подал очередную реплику:

– Откуда это у вас? – спросил он Кира, отошедшего в сторонку, и спокойно наблюдавшего за зятем.

Кир поморщился.

– Да какая разница, откуда? – он отобрал снимок и поставил его обратно на полку.

Игнат прищурился. Справа фотографию подпирал последний том голубой гармоники собрания сочинений Гоголя, слева – «Безобразная герцогиня» Фейхтвангера. Сейчас Игнат видел все это очень подробно, во всех деталях. И вдруг понял, что Кир прав. Неважно, откуда у него этот снимок. Напечатали где-то в городе, вставили в рамку, подарили, поставили, забыли. Дело не в этом. А в том, что снимок с молодыми любовниками долгие годы, как ключ от тайного ящика, стоял на самом видном месте, и никто ни разу не обратил на него внимания. Никто? Игнат посмотрел на Кира. Тот пожал плечами, отвечая на незаданный вопрос.

– Он стоит здесь уже… – он попытался подсчитать, но сбился. – Давно.

Кир провел пальцами по корешкам книг, вызывая прерывистый ребристый звук.

– Они были влюблены, строили планы, хотели пожениться, – он склонил голову на плечо, в отдалении рассматривая фотографию. – Но, не знаю… Чего-то не задалось. Ссориться начали, дверьми хлопали, бесились, по нескольку дней друг с другом не разговаривали. Потом мирились, обнимались, целовались на каждом углу. И опять все сначала. Долго ходили по кругу, а потом не выдержали. Расстались. Я так и не понял, но, вроде, он ушел. Слёз было, проклятий… Ну, ты понимаешь. А потом появился ты.

Кир не смотрел на своего зятя. Он догадывался, что чувствует посеревший и опухший от алкоголя и увечий Игнат. Как будто в его жизнь, как в тело, насильственно проникают острые хирургические инструменты. Они нарушают целостность организма, но сложно сказать, что причиняет бо́льшие страдания – открывающиеся раны или осознание того, что происходящее навсегда меняет тебя, твое тело, мир снаружи, мир внутри…

– Я и не знаю, – Кир почесал голову, словно до сих пор оставался в раздумьях. – Может, все из-за тебя и случилось: может, она влюбилась в тебя – и они расстались, а может, расстались – и она влюбилась в тебя? Назло… Вы поженились, и вскоре она… вернулась к нему. В его постель. Ты только меня не спрашивай, как такое возможно.

Игнат и не спрашивал.

– Нет, вообще-то я думаю, я даже уверен, она любила тебя, – Кир уселся в свое широкое и потертое кожаное кресло. – Женское сознание – сплошная загадка. Левое полушарие взаимодействует с правым… Это же ненормально. Короче говоря, чего уж там и как, не знаю, но через год у них все окончательно разладилось. Может, совесть замучила?.. В общем, разошлись. Иван женился на этой Арине, родил сына, все чин чинарем, да и вы зажили нормальной семейной жизнью, но ты со своей работой бесконечной, и она сначала с этим Осипом, потом с Витькой… Все как у людей. Большие надежды, маленькие разочарования… – он посмотрел на свои перепачканные красным руки.

Потер тут, там.

– Да нет, я тоже думаю, что это она Ваньку убила, – Кир вздохнул. – Я-то ее понимаю. Вон сервант стоит. Вроде вещь старая, а выбрасывать жалко. Привык, память… А потом, знаешь, есть такие связи – на всю жизнь. Уже и общего ничего нет, и годы прошли, и новые семьи образовались, а они все никак забыть друг друга не могут. Так и живут со своими демонами… В общем, так это или нет, но когда ты одного за другим грохнул Витьку и Осипа, царствие им небесное, она перепугалась. Решила, что ты все всегда знал, молчал и ждал. И теперь, начав убивать, убьешь и его, а потом и ее. И что?.. – он покачал головой. – Ничего. Сама все и устроила. Думала, тебя остановить, а грохнула своего бывшего.