напомнили Сперанскому, что власть российского императора остается абсолютной. Такое обращение с ним царя вряд ли могло стать неожиданностью для самого Сперанского. Это, по крайней мере, согласовывалось с его собственным взглядом на то, что, в отличие от «правильного монархического государства», система правления в России была просто деспотической. Но что, на первый взгляд, вызывает большее удивление, так это упорное нежелание Сперанского вообще отказаться от надежды на Александра I. В тот же день, когда Сперанский прибыл в Нижний Новгород, первое место своей ссылки, он написал письмо царю, в котором выразил свою убежденность в том, что рано или поздно его императорское величество вернется к основополагающим принципам конституционного проекта 1809 года, над которым они оба так усердно работали[557].

Уверенное предсказание Сперанского, несомненно, было основано на его воспоминаниях о том, насколько тесно они сотрудничали в работе над документом 1809 года. Как правильно указывает Т. В. Андреева, составление, по сути, комплексного плана реформирования государственного устройства России принадлежало не только Сперанскому[558]. Он никогда не мог быть составлен без разрешения Александра I, тем более без его участия и учета его собственных политических идей. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что к осени 1808 года, после встречи с Наполеоном в Эрфурте, и Сперанский, и Александр I были убеждены в неизбежности и необходимости политической реформы.

То, что оба человека были вдохновлены общим пониманием всеобщего прогресса человечества и места России в будущем развитии Европы, нигде не отражено более четко, чем в двух рукописях, сопоставленных давним секретарем Сперанского, К. Г. Репинским. Первая была озаглавлена «Considérations sur l’esprit et la maturité d’une réforme politique en Russie», с подзаголовком «Беседа М. М. Сперанского с Александром I». Вторая, под заглавием «Précis de l’organisation générale de l‘empire», носила показательный подзаголовок «Мысли Александра I, изложенные М. М. Сперанским». Репинский вел записи сотрудничества своего начальника с царем. Они были написаны на русском языке и датированы 1809 годом, но сохранились только во французском переводе, сделанном после отставки Сперанского его личным помощником Ф. И. Цейером. Существование этих материалов, хранящихся, как было отмечено Н. В. Минаевой в ее работе 1982 года о Сперанском, в Российской национальной библиотеке, является убедительным доказательством решающей роли Александра I как соавтора, наряду со Сперанским, конституционного плана, готовившегося ими для России[559].

В июле 1812 года, после соглашения России с Испанией о продолжении войны против Наполеона, которое сопровождалось признанием Россией изгнанного короля Фернандо VII и Кадисских кортесов, Александру I подарили копию испанской конституции 1812 года. В октябре царь ратифицировал договор, и в Санкт-Петербурге появился французский перевод испанской конституции. Через год ее частичный русский перевод был опубликован в широко читаемом патриотическом журнале «Сын Отечества»[560]. Самому Александру I приписывают значительный вклад не только в разработку относительно либеральной конституции Франции в 1814 году, но также и в конституции ряда германских государств посленаполеоновской Европы. Он также, конечно, пошел на тщательно рассчитанный риск, предоставив конституции внутри самой Российской империи: Финляндии (1809), Польше (1815) и Бессарабии (1818). Последняя, которая включала территорию на западных окраинах, лежащую между реками Днестр и Прут, была передана России Османской империей 16 мая 1812 года по условиям Бухарестского мирного договора.

Александр I сам был страстным зачинателем конституционных и реформаторских проектов для России: от братьев Воронцовых и Сперанского в начале его правления до Новосильцева и даже Аракчеева к его концу. Его явно творческий ответ на дух времени заставил одного недавнего российского исследователя охарактеризовать Александра I следующим образом: «В то время среди монархов Европы не было более последовательного конституционалиста, нежели царь России». При этом он упивался своей либеральной ролью, которая получила широкое одобрение либерального общества по всей Европе[561]. Во время своего визита в Англию летом 1814 года, когда он получил почетную степень доктора права в Оксфордском университете, Александр вызвал раздражение принимавшего его правительства тори, встречаясь с членами оппозиции вигов, в том числе с лордом Чарльзом Грэмом, известным сторонником конституционализма. Ему царь рассказал о своем желании видеть в России «благонамеренную оппозицию». Он попросил совета у лорда Грэма, в результате чего виги предположили, что российский автократ намеревается создать в России парламентское правительство[562].

«Практическое правоведение» для граждан России: Дело Наумова

Между тем в 1813 году надворный советник по имени Иван Наумов взбудоражил «осиное гнездо», стремясь основать «Дом практического правоведения, по предмету образования стряпчества», который посредством своего журнала предоставлял бы советы тем, кто хотел помочь истцам в судебных процессах. Министерство юстиции сначала отказалось вмешиваться, полагая, что дело касается образовательного учреждения, но власть имущие сразу же очень серьезно отнеслись к провокационной деятельности Наумова. Дело, содержащееся в фонде Государственного архива Российской Федерации, дает нам необычное представление о реакции властей на нежелательное проявление интереса к продвижению юридического профессионализма[563]. Объявление Наумова, размещенное в «Санкт-Петербургских ведомостях» (№ 95), гласило:

Принимается подписка на журнал дома практического правоведения по предмету образования стряпчества 1813 г. Необходимость знать закон обязательна. Он появится в двух частях, часть первая: 1) общее понятие о законах и власти судебной, 2) естественное право, 3) общее понятие о гражданстве. Часть вторая: 1) о роли правления в России, 2) о происхождении законов в России, 3) о изложении законов в России, 4) история образования в России судебной власти, 5) практическое правоведение.

Для своего времени это был действительно новаторский материал. 30 декабря 1813 года Наумов направил письмо Андрею Яковлевичу, гражданскому губернатору Архангельска, с предложением найти подписчиков на свой журнал в губернии. Выяснилось, что Наумов писал подобные запросы губернаторам других областей. Например, 17 февраля 1814 года гражданский губернатор Воронежа направил то же письмо и три экземпляра объявления Наумова в тайную полицию, потому что, по его словам, считал своим долгом представить их на рассмотрение. Несколько недель спустя то же самое сделал гражданский губернатор Пскова, тайный советник князь П. И. Шаховской (отец московского декабриста Ф. П. Шаховского).

На самом деле, однако, Наумов уже несколько лет назад привлекал внимание властей двумя публикациями: «Практическое правоведение для граждан» (1808) и «Начертание естественного права» (1809). Затем, в 1813 году, появилось его объявление в «Санкт-Петербургских ведомостях». 3 апреля 1813 года военный губернатор Москвы Ф. В. Ростопчин написал министру полиции С. К. Вязмитинову, назвав Наумова «известным ябедником и пьяницей». Ростопчин считал, что «с дозволения государя императора» Наумов стремился создать школу для подготовки юристов и «оказался одним из решительнейших и дерзских проповедников равенства», который был «тем