— Да, ситуация такая была. Он рассказывал мне однажды… Из-за него погиб один человек. И он живет с чувством вины до сих пор. Он не любил об этом разговаривать, поэтому я не знаю никаких подробностей. Но это было сильнейшее потрясение его жизни.

— Большое спасибо за информацию. Мы вам очень признательны.

15

Близилась мартовская дискотека. Мишин размышлял, отпустят его родители или нет.

— А ты им ничего не говори, — посоветовал Доморацкий.

— Ну конечно! Чтоб меня опять дома заперли, уже навсегда?

— Скажи, что у меня ночевать будешь в этот день, что у меня, ну например, день рождения. Тебе же предки говорят, что твое право на выбор своих друзей неоспоримо? — предложил Груздь. — Так воспользуйся.

— Неоспоримо-то оно неоспоримо. Только навряд ли меня и на день рождения отпустят, так же как и на дискотеку. Я же вроде обещал себя хорошо вести, а приход на дискач для наших педагогов, сами знаете, уже плохой поступок. Хорошие мальчики на дискотеки не ходят, а сидят дома и долбаные умные книжки читают. Так что, чувствую я, никакого дня рождения не получится…

— Ну это уж вообще… Не отпустить сына на день рождения лучшего друга?!

— Да не в этом дело, Витька! Какой смысл что-то выдумывать! Если на день рождения отпустят, то тогда и на дискотеку отпустят. Да ладно, правду им скажу.

Но судьба как будто благоволила Мишину. Или, наоборот… издевалась.

В тот день его родители уехали к отцовскому другу, на проводы в армию его сына. Все складывалось как нельзя лучше. Перед дискотекой друзья собрались у Мишина дома. Доморацкий принес бутылочку бражки.

— Нет уж, я пить не буду, — отказался Мишин. — А то меня вообще не впустят.

— Да уж. Все знают, какими это чревато последствиями, — хохотнул Груздь. — Пьяный Мишин — ходячая бомба. В самом прямом смысле этого слова!

И Доморацкий и Груздь выпили вдвоем. Пришли на дискотеку не к самому началу, а в разгар веселья («К самому началу только лохи приходят», — доходчиво объяснил Доморацкий). Актовый зал мигал в темноте цветными огонечками, на сцене крутился самодельный стеклянный шар, как в самых заправских клубах Москвы, — вообще-то это был глобус, обклеенный маленькими зеркальными осколками. Народ отрывался по полной программе. Кое-где уже целовались парочки. Кое-где назревали разборки. Груздь и Доморацкий сразу же пустились в пляс под лихое диско.

А Мишин увидел ее… Люда была одета в светлую блузку и новомодные джинсики «в облипочку». Она зазывающе вертела бедрами, а руки и ноги выписывали модные танцевальные движения. Рядом как козлик подпрыгивал Сева и выкрикивал что-то задорное охрипшим голосом.

Потом начался «медляк» — тихая плавная музыка. И Мишин совсем загрустил, глядя на то, как она прижимается к Парфенову, а его рука сползает с ее спины.

— Что скис? — подбежал к Коле Груздь, потом проследил за Колиным взглядом и строго покачал головой: — Не, приятель. Не мечтай. Забудь! И самому легче станет.

Доморацкий поддержал приятеля:

— Ну! Пригласи на танец какую-нибудь телку! Они же теперь все тебя хотят, после твоего геройского поступка!

Мишин улыбнулся, но остался неподвижным.

— Ладно. Пойду Антонову приглашу. — И Груздь потерялся среди танцующих парочек.

Вскоре танец закончился. Люда ушла, а Сева направился прямиком к Мишину. Сел рядом и по-приятельски хлопнул по плечу. От него сильно пахло каким-то терпким парфюмом.

— Здорово. Что не танцуем?

— Не хочу.

— А может, не умеешь?

— Может, не умею, — равнодушно подтвердил Мишин.

— Ну так попросил бы Людку. Она бы тебя так научила! — Он сделал странные движения руками, не очень похожие на обозначения танцев. — Она клево танцует!

Коля удивленно посмотрел на Парфенова.

— Она же тебе нравится, а? — продолжал тот. — Я же вижу. Да она всем нравится. А будет с тобой!

— Чего? — не понял Мишин.

— Чего, чего! Нравится тебе Людка?

— Что? — У Мишина в мозгах не укладывалось, что парень вот так запросто может предложить другому парню свою девушку. И не простую, а самую красивую в районе.

— Заело, что ли? Людка тебе нравится?

— Ну допустим.

— «Допустим»! — хмыкнул Сева. — Сразу видно, что ботан. Я ее тебе дарю.

Обалдевший Мишин только хлопал глазами.

— Пацан! Расслабься! Ты мне нравишься. Особенно после того, что ты сделал! Расшевелил всех, мать их! Да и Людка, честно говоря, не против. Говорит, что ты ее заводишь. Ну а мне-то… Сначала, конечно, поревновал немного. А потом думаю — а фиг ли! Ты хороший пацан. И что бы мне не устроить ваше личное счастье? Да кто же я буду, если это не сделаю?! И, короче, после всего, сам понимаешь, можешь ее себе оставить. Мне она уже не нужна. Выпьем?

— Выпьем, — качнул головой потрясенный Мишин.

— Пошли на улицу. Тебе здесь нельзя. Да и Людка тебя там ждет. И еще кое-что…

Они вышли на улицу. Обворожительная Людка курила, облокотившись на парфеновскую «Волгу». Они отхлебнули по глотку вермута из бутылки, припрятанной у Севы во внутреннем кармане куртки.

— Держи, — Сева вложил в Колину руку ключи от машины, в Людину — бутылку. — Покатайтесь, поразвлекайтесь, детки! — И ушел обратно.

— Садиться? — спросила Люда.

Мишин никак не мог понять, в чем дело. Видя его нерешительность, она подошла к нему и нежно поцеловала в губы.

Обезумевший от счастья Коля прыгнул в машину, Люда села рядом.

— Водить-то хоть умеешь?

— У меня дядя — таксист. Учил меня. Куда хочешь?

— Сначала покатаемся, а потом видно будет.

Автомобиль тронулся и покатился по ночному шоссе.

Люда вставила в магнитолу кассету с музыкой «Абба», открыла вермут, сделала несколько глотков.

— Давай и ты, — сунула она ему бутылку.

Коля сначала хотел отказаться, ведь он был за рулем, но потом взял — затуманенные счастьем мозги и непреодолимое желание казаться крутым парнем сделали свое дело.

Через полчаса в машине царил настоящий драйв: музыка на полную катушку, дергающиеся в такт с ней Мишин и девушка, выпивка, сигареты, поцелуи прямо за рулем, на полной скорости.

— Кайф! — откинувшись на спинку сиденья, произнесла Люда. — Ну а теперь притормози, что ли, где-нибудь. Займемся чем-нибудь поинтереснее.

«Конечно, крошка!» — прозвучали у Коли в голове слова какого-то мачо из какого-то американского фильма, и он, сбавив скорость, нажал на тормоз. Но педаль провалилась куда-то в пол.

— Не тормозится, — хмыкнул Мишин, еще не понимая сложившейся ситуации.