уже про все это, но Кира как взбесилась. Она брюхатая оказалась и сказала, что ее ребенку это все надо. Что она не отступится. Машка ее поддерживала. Потом Толян ботинки отбросил. У него с собой не было части кода. Он у них с Кирой один на двоих был, так как сам сказал всем сразу, что она его жена. Вот их код они у Киры и держали. Мы затихли и перестали встречаться. Не знали случайность это или его нашли. И тут началось. Увидел я ее на улице. Штаны обосрал, так перепугался. Сначала мысль была сбежать. Но остальных как оставить? И Киру жаль было и Машуньку. Они без моего кода никуда бы не добрались. Встретились в Баре, договорились, что Машка пойдет в сборщики и перепрячет устройство так, чтоб все знали, где оно лежит. До этого только она знала, где за стеной спрятано. С ней Старик стал ходить, охранял ее и стаскивал туда заначку. Жрачку и патроны. У нас к тому времени уже Калаш был рабочий, только патронов к нему не было. Ну и чем все закончилось? Не успел Старик Машуньку спасти. Она в группе оказалась, Машка ее узнала и побежала. Пока Старик дохромал до нее, та уже вся в крови ее перепачкалась. Не успел Старик. Рисунки ее только и смог забрать. Машка свой альбом, когда бежала от нее, в кусты кинула. А части кода Машкиного в блокноте уже и не было. Страница пропала.

Борис замолчал. Шериф слушал эту сбивчивую речь и старался даже не дышать. В какой-то момент начала вырисовываться картинка всего происходящего. В боку снова скрутился спазм боли и начал расширяться как воронка смерча, всасывая в себя так нужное сейчас внимание к деталям. Шериф немного изменил позу. Борис дернулся в страхе, но собрался, потер лицо ладонями и взлохматил свои кудряхи. Из них ему на плечи посыпались лохмотья белой перхоти.

— Старик еле сам оттуда копыта убрал. Оружия-то ни у кого у нас не было. А с ней несколько еёйных бандюков шныряли. Куда только охрана ваша смотрит. После Машуньки, я прятаться начал у Катьки. Приходил Старик ко мне вечером, сказал, что ходил в схрон, устройство на месте. Взял свой старый ствол и хочет ее в Поселке подловить и заберет у нее три части кода. И тогда мы уйдем. Втроем уйдем, с Кириным ребенком. Он обещал довести. И что? Раз — и нету Старика. Я сюда забился. Никуда не пойду и Кире так и скажи. Вот. Отдай ей. Скажи, Борис не хочет больше думать об этом. Пусть она свою мелкую туда ведет. Как одна пойдет — не знаю. Или пусть отдаст этой черной все части кода. Может живой останется. Ребенку и тут неплохо будет расти. Еда, вода, все есть, охрана. Чем плохо? Я остаюсь.

Борис сунул руку за пазуху своей зеленой куртки и достал из внутреннего кармана замызганный полиэтиленовый пакетик, в котором угадывалась бумага. Он протянул ее Шерифу и сел на диван, подобрав под себя ноги в рваных ботинках. Шериф развернул старый пожелтевший полиэтилен и вынул страницу из журнала. На страничке, вполне ожидаемо, была цветная фотография красотки в стиле pin-up girl, лежащей на кушетке с ногами в чулочках, туфельках на шпильках, сползшим с одной груди лифчике и неестественно приоткрытым красным ротиком. Но Шериф не стал рассматривать прелести дорогой сердцу Бориса картинки, неоднократно залюбленной им с помощью рук и подростковых фантазий. Его интересовали цифры накарябанные кривым почерком в углу фотографии. Накарябаны и несколько раз обведены угольком или обгоревшей палочкой. 2.,37°3.

— Надеюсь это не показатель твоей температуры. Где устройство спрятано, Борис?

— Вот где Машку зарезала эта стерва, там и спрятано. В распадке этом есть пара камней, если вправо двигаться. Если присмотреться, то они, вроде как, не на месте лежат. Отдай его Кире. Она заслужила. Или себе забери и убей эту бабу. За Машку отомсти. Я не смогу. Я слабый. Я за счет других выживал.

— Ты, это, — Шериф встал со стула, — прекрати бабам местным иглы сосновые втыкать в уши, что ты оборотень или мутант. Услышу еще раз такое — не просто выгоню. Расстреляю собственноручно и труп росомахам выкину за стену. Понял?

— Так я чтоб дали! Я просто так, развести дурочек, — Борис сжался в комок.

— Я сказал, ты, надеюсь, услышал. От твоей брехни и тарабарщины у них мозги набекрень. Сплетни начинают распускать. Охмуряй кучеряшками своими, а не сказками. Договорились?

— Договорились, Шериф. Я пока тут побуду? Механик разрешил если я останусь, и работать буду. Я на гражданство подам. Я безвредный.

Шериф махнул ему рукой и вышел из комнаты. Снова в уши начал долбить скрежет и гул. Теплый сухой ветер налетел на лицо. Шериф облокотился на ржавые перила лестницы и посмотрел вниз в темноту еще нескольких пролетов. Он постоял так несколько минут с закрытыми глазами, наслаждаясь сухим воздухом и запахом смазки. Мысли начали упорядочиваться, боль в боку на минутку отпустила. Поток сознания, который на него вывалил Бориска, не тянул даже на бессвязный лепет младенца, но общую картину он себе нарисовал. Устройство. Вводишь цифры в определенном порядке, и оно показывает маршрут. Куда? Пока не ясно. Но явно место это хорошее. Разбитый вертолет и старик в форме на машинном рисунке. Старик умирает и оставляет группке незнакомцев в лесу способ дойти до места. И зачем это ему? Разделил коды между людьми, это понятно. Чтоб не поубивали друг друга из жадности человеческой. Зачем было на бумажки писать, вот что не понятно. Запомнить четыре или пять цифр не такая уж премудрость. Как-то непонятно это. Ладно. Пора давить на Киру. Она единственная сможет расставить все точки в этом рассказе. Если черноволосой нужны эти цифры, то придется тебе родная, ко мне идти. Я тебя прямо в поле и встречу. Один на один. Или банду свою приводи, хоть медвежьего говна обожритесь, а я вас уделаю. Так это все надоело, клять вас всех! Жить же можно спокойно. Три части кода у меня, один у Киры. И где устройство я тоже знаю. Так что никуда ты не денешься.

Он начал стучать пальцами по клавише телефонного аппарата со старинным диском и стертыми цифрами. Ответил чей-то далекий голос, пропадая и вновь появляясь из глубины шахты. Шериф ничего не разобрал, что ему говорят, и наорал в трубку, чтоб его выпустили. Шваркнул трубкой по аппарату. Она отлетела и закачалась на шнуре. Обозвав сам себя истеричкой,