резкий приступ тошноты в который раз одолел священника. Он пытался было отвернуть голову от этого зловония, но мускулы тела уже не подчинялись мозгу.

Дулан увидел, что животное ткнулось мордой в насыпь, и едва успел зажмуриться, когда на голову ему посыпались комья земли.

— Эй! — только и успел он выкрикнуть.

Собака продолжала разгребать рыхлую насыпь.

— Не… — очередной крик оборвал кусочек глины, угодивший прямо в рот Дулану. Священник услыхал рычание и заметил у края могилы очертания второй собаки, потом третьей. Их оскаленные морды виднелись на фоне темного неба. Облака набегали на созвездия и уплывали прочь, а земля из-под собачьих лап все сыпалась и сыпалась на Дулана.

Острый кусочек щебня больно полоснул священника по носу, и он почувствовал, как по губам заструилась кровь. В беззвучном вопле открылся рот, но в него тут же набилась глина. Дулан плотно зажмурил глаза, и на веки обрушился земельный град.

Ему оставалось только надеяться, что собакам понадобится какое-то время, чтобы закопать могилу. И он успеет исповедаться перед Богом. Ведь он не мог явиться перед Создателем, не совершив этого последнего обряда.

И с губ священника начала срываться безмолвная латынь, которую он заучил еще с детства и с тех пор помнил. Молитва возносилась теперь к небу, стремительно исчезающему над растущим слоем земли.

* * *

В неясном и сумеречном свете раннего утра могильщику сначала почудилось, будто из свежевырытой могилы пророс тоненький стебелек. Протянув к нему руку, могильщик резко отпрянул. Он испуганно вскрикнул, когда, споткнувшись о рукоятку детектора, похожего на машинку для стрижки газонов, увидел перед собой небольшой экран. На нем явственно запечатлелось лицо Томаса Дулана, на веки вечные сомкнувшего свои глаза и губы.

Глава 8

Устроившись возле люка самолета, совершавшего прямой рейс Рим — Лондон, Майкл Финн прокручивал в памяти разговор со священником из Субиако. Он хоть как- то пытался собраться с мыслями.

Финн достал свой портфель и вновь пробежал глазами документы, врученные ему де Карло. Сознание не желало мириться с этим абсурдом, и у Финна возникло сильное желание взять всю бумажную кипу и спустить в унитаз, наблюдая, как потоки воды смывают страницу за страницей. Ученого с ног до головы захлестнуло искушение отделаться от этого кошмара и спокойно возвращаться из Лондона домой.

Но ведь он поклялся на Библии. Финн вздохнул и в который раз уставился на два письма, лежащие в портфеле.

Ясно как день, что женщина по фамилии Ламонт— не в своем уме. Вторая же — смертельно больна. А де Карло, похоже, просто впал в старческий маразм. Но ведь тела Дэмьена Торна все-таки не оказалось в могиле. И одно это требует расследования.

Финн вытащил Библию и записную книжку. Всю свою жизнь он занимался толкованием Священного Писания, и для него не составляло труда в мгновение ока отыскать необходимые цитаты Он листал страницы, подобно водителю, прослеживающему по карте столь знакомый ему маршрут. Финн только досадовал на то, что женщина, сидящая рядом, все время беспокойно ерзала на своем кресле, то и дело бросая на ученого какие-то странные взгляды.

Финн добрался, наконец, до Нового Завета: «И поклонились зверю, говоря: кто подобен сему зверю? и кто может сравниться с ним?.. Он действует пред ним со всей властию первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю… И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю пред людьми…»

Финн отложил в сторону карандаш и, прикрыв глаза, с головой погрузился в воспоминания. Он мысленно вернулся в годы своей юности. Тогда для него существовала только религия, религиозная мораль и этика, а также другие вероисповедования Да и следующий этап его жизни сводился к чисто научным исследованиям. В Майкле Финне органично сочетались и глубокая вера, и неиссякаемое любопытство: два качества, которые, как он считал, никогда не противоречили друг другу. И лишь иногда, по ночам, его преследовало наваждение, будто некоторые прорицатели, вроде Кассандры, могут оказаться правы и что Библейские предсказания так же сбудутся.

Антихрист жив. А старый священник из Субиако сам видел родившегося Христа. И если де Карло не сумасшедший, то дни до Армагеддона уже сочтены.

Во время паспортного и таможенного досмотра Финн старался сосредоточиться на разных мелочах, чтобы потом не тратить на них время: брать такси или же добираться на метро? В каком отеле остановиться? И кому позвонить в первую очередь?

Финн забрал багаж и вместе с толпой двинулся к выходу. Задержавшись возле газетного киоска, он принялся шарить в карманах, разыскивая мелочь.

Номера газеты «Интернэшнл Геральд Трибюн» лежали на самом виду. Финн всмотрелся в один из них и остолбенел. Как во сне, снял он с полки эту газету и замер как вкопанный, загородив проход и уже ничего не замечая вокруг себя. Не слыша сердитых окриков, он только и бормотал: «Господи, Боже мой!»

Лейтенант полиции сообщал в уголовной хронике, что с таким убийством он сталкивается впервые. Трудно себе представить человека, который мог бы заживо закопать в могилу свою жертву. Эта жертва, как установил патологоанатом, во время падения сломала себе шею и была парализована.

— Господи, Боже мой, — шептал Финн и чувствовал, что земля уходит у него из-под ног и колени начинают подкашиваться. И тут он услышал, что люди вокруг встревоженно спрашивают, не позвать ли врача и не нуждается ли он в помощи.

* * *

Финн остановился в маленькой гостинице на Пикадилли. Он тут же связался по телефону со своей женой и настолько нежно ворковал с ней, что потом, положив трубку, задумался, а не придет ли жене в голову, будто он провинился перед ней? И уж когда он вернется, он первым делом крепко обнимет жену и выложит, как она много для него значит. Он рвался домой, но сначала надо было выполнить свое обещание.

Финн решил пройтись по улочкам Лондона. Обычно встреча с новым городом волновала его, однако в этот раз он не мог ни на чем сосредоточиться. Лицо Томаса Дула- на стояло перед его мысленным взором, в ушах до сих пор раздавался голос священника, с неохотой согласившегося тогда оказать Финну эту услугу. А потом, в тот последний вечер странный телефонный разговор, какое-то невнятное бормотание, будто Дулан был вдребезги пьян.

Финн почувствовал, как по щекам заструились слезы, и даже не попытался вытереть их. Вина за гибель этого человека тяжелым камнем легла на плечи ученого. Финн смахнул слезы и огляделся по