– Я выиграл, – отчитался я ей, а по ощущению будто меч к ногам преподнёс. И щит. После боя. Принцесса моя! Я тебе весь мир к ногам положу! Даже если ты ещё не знаешь об этом…

Вика обняла крепче. Оценила. Хорошо-то как! И пофиг, что сейчас свалюсь. Поймал несколько завистливых взглядов. Доброва в том числе… Прощаю. Да, у меня такая женщина, которой любой позавидует. Но она только моя! Я поцеловал её в тёплые губы, пахнущие вином, апельсином и гвоздикой.

– Ты в порядке? – спросила она, подняв глаза.

– Всё норм! – улыбнулся я ей и поднял большой палец. – Поесть бы.

– Сейчас, – оторвалась она от меня. – Что ты хочешь?

– Чего угодно, – выдохнул я. – Но мясного и побольше.

Она подозвала официанта, защебетала на французском. Как-то отстегнул лыжи, сел на лавку. Махнул Доброву:

– Егор, давай к нам.

Неандерталец крепко пожал мне руку. Егор охотно подсел, крикнул хрипло:

– Вика, плиз, и мне всего такого же закажи!

– Значит, кровопролития не будет? – ехидно спросила Дарья.

– Нет, – сказал я и добавил, просто для галочки: – Будет только приз победителю.

Вика покосилась на меня, а Дарья ответила с ядовитым сарказмом:

– Жаль, а мы ждали, чей же окровавленный труп привезёт амбуланс. Ставки делали. Всё зря.

Я её придушу когда-нибудь. Кажется, начинаю понимать, почему тёщ не любят. Даже «почти тёщ» надо ограждать от приличных людей.

Добров хихикнул и подтянул к себе чей-то наполненный глинтвейном стакан. Громко выпил и вытер воображаемые усы. Говорить особо мы уже не могли. Но йети спрашивал, и приходилось отвечать. Кажется, он завидовал.

Мы смели в секунду всё, что принёс парниша в переднике. Вика молодец, построила всех на кухне быстро. О, чай! Мой любимый, чёрный, с кучей пакетиков во френч-прессе, и шоколадка! Жизнь реально удалась! Главное, на куски не рассыпаться от радости…

В набитом желудке стало тяжело, а в глазах сонно. Я хлебнул горячего вина и поплыл. Но тут показалось, что чего-то не хватает. Кого-то. Куда Вика делась? Я обернулся, скользнул взглядом по залу. Её нет. В дамскую комнату, наверное, отправилась…

– А где Вика? – спросил я у «тёщи».

Она пожала плечами и что-то курлыкнула Манюэлю на французском. Вика не появилась и через пять минут. И через десять. Я встревожился.

Даха взяла мужа под ручку, потянула его из-за стола и сказала не без злорадства:

– Мы устали вас ждать тут целый день. Отдыхайте, а мы пойдём спускаться в гостиницу.

– А Вика…

Дарья снова пожала плечами. Что-то тут не ладно. Добров тоже спросил:

– А куда твоя делась?

– Сейчас, – ответил я и заставил себя встать.

Подошёл к стойке и, скрипя уставшим мозгом, спросил на английском, не видели ли они блондинку вот такого роста в красной куртке, лыжных штанах со странными цветочками и в белых ботинках, которая заказ оформляла. Курчавый парниша вопросительно ткнул на наш стол, где почти развалился по столу полусонный Добров. Я закивал.

Официант сунул мне счёт в плетёной плошке. Чёрт, не понял меня! Я развернул бумажку и вдруг заметил другую на самом дне. На салфетке что-то было написано. Викиной рукой…

Я поспешно вытянул белый клочок и прочитал:

«Снег согнул бамбук,

Словно мир вокруг него

Перевернулся»

Что за ерунда такая?! Я аж проснулся.

– Это кто сюда положил? – спросил я официанта.

– Девушка, о которой вы спрашиваете. Попросила отдать вам.

– А сама она где?! – опешил я.

– Ушла. Сказала, что вы оплатите счёт.

– Да, я, конечно, оплачу, – пробормотал я, глядя на непонятные строчки. – А куда она пошла, не подскажете?!

– Кажется, к фуникулёру на спуск к городу. Но не скажу точно.

Что-то я не понял… Опять эти её штучки?!

Сердце рухнуло в пятки. Я скосил глаза на Доброва. Этот сидит здесь. Уже проще, он не с Викой. Но где она?!

* * *

Добров снова спросил, где Вика.

– С друзьями пошла в номер. Голова разболелась, – спокойно ответил я, юзая годами выработанную привычку держать лицо.

– А-а, ну и я тоже пошёл, – ответил он и грузно встал. – Ты?

– Я чуть позже. Чай допью, – буркнул я и для верности плеснул кипятка себе в кружку. Не признаваться же в Викиных странностях.

Добров ушёл, тяжёлый, как медведь. Я снова уставился на салфетку. Что она хотела этим сказать? Странные какие-то слова, вроде бы не стихи, но и на стихи чем-то похоже.

«Снег согнул бамбук,

Словно мир вокруг него

Перевернулся».

Это намёк? На что? А просто нельзя было сказать? Почувствовал раздражение. Кинулся звонить и вспомнил, что, как идиот, так и не добавил в список контактов её личный номер. Чёрт!

Увидел пароль WiFi на чеке, обрадовался. У меня мозг не включается, может, Гугл в курсе, что происходит в голове блондинок? Закинул всю фразу в поисковик в смартфоне. И получил: «Хайку Мацуо Басё». Угу, самое время играть в «Что? Где? Когда?». Я просто ткнул на выпавшие первыми ответы в mail.ru про расшифровку этого хойку, прочитал много мути, но один ответ аж торкнул:

«Под тяжестью неблагоприятных событий начинаешь по-другому смотреть на мир».

Я снова почувствовал холодок между лопаток – она хотела, чтобы я это понял? Что она стала по-другому смотреть на мир? Почему? Что я сделал?

Первым порывом было объехать всю очередь, но мышцы сообщили, что они против, поэтому я просто набрал Манюэля. Йети, кажется, был на моей стороне.

– Эллёу, – вместо «Хэлло» громким шёпотом ответил он, как обычно смешно игнорируя звук «х», и скрываясь от Дарьи-тирана, – Мишель, Вика́ сильно перепсиховала, пока тебя ждала. Она в гостинице.

– Спасибо, Маню! Я твой должник, – ответил я.

* * *

Я еле дотащился до номера, злой и недоумевающий. Перед дверью собрался и распрямил спину. Жалко, что Вика больше не моя подчинённая, лишил бы бонуса… Я всё для неё, а она не оценила!

Решительно открыл дверь. Вика сидела в кресле, подтянув к груди колени, настолько несчастная, что куда-то девалось раздражение, а недоумения стало ещё больше.

– Бамбук явился, – съязвил я. – Снег идёт. Мир на месте.

Не ответила. Чёрт, а ссориться не хотелось. Лучше б обняла снова, и всё было бы нормально. Я готов простить.

– Вика, ну, ты чего напридумывала? Победителей не судят, – усмехнулся я и быстро стянул с себя куртку, насквозь мокрую флиску и термомайку.