Как уже отмечалось, репрессивные методы в деятельности политотделов МТС занимали важнейшее место. Само их появление в советской деревне было результатом задуманной сталинским руководством операции по наведению там порядка с помощью «жесткой руки». И политотделы на практике стали «карающим мечом» партии, низовой структурой в деревне всей мощной системы ОГПУ. Вместе с другими органами ОГПУ они продолжили репрессии против крестьян, которые уже активно осуществлялись в кризисных регионах в ходе хлебозаготовительной кампании 1932 г. Как следует из изученных источников, эти репрессии с появлением политотделов стали еще более масштабные. Часто они выходили за рамки разумного.

Так, 20 февраля 1933 г. первый секретарь Днепропетровского ОК КП(б)У М. М. Хатаевич сообщал Сталину о положении в области. Он писал, что количество арестованных по области к 1 февраля составило более 25 тысяч человек. Из них более тысячи были членами ВКП(б). «В арестных помещениях в районах творились неописуемые вещи. Арестованные стояли в нетопленных помещениях (в сараях), раздетые, тесно прижавшись один к другому, и не могли даже сесть. На один кв. метр площади приходилось 3–4 арестованных. Арестовывал всякий, кто хотел: не только каждый милиционер, не только уполномоченный по хлебозаготовкам, но и письмоносцы, но и уполномоченный какой-нибудь Вукопкниги. В очень большом проценте были арестованы люди, которых вовсе не следовало арестовывать, а действительные враги и саботажники от ареста ускользали. Нам пришлось создать специальные комиссии (до 15 комиссий), которые срочно выехали в районы, пересмотрели всех арестованных и более 25 % тут же освободили»[374]. Одновременно стали проходить массовые исключения местными властями не внушающих доверия лиц из колхозов. В некоторых регионах эти исключения носили массовый характер. Если бы не корректировки центра, то в некоторых колхозах некому было бы работать.

В Нижневолжском крае в закрытом письме от 28 февраля 1933 г. секретарь крайкома ВКП(б) В. В. Птуха предписал всем обкомам, горкомам, райкомам партии, начальникам политотделов МТС в целях предотвращения механического подхода в деле проведения репрессивных мероприятий исключение из колхозов проводить на общих собраниях колхозников. При этом правильность исключений должны были тщательно проверять руководители МТС, начальники политотделов и райкомов[375].

12 марта 1933 г. инструктор ВЦИК Миха сообщал ВЦИК об ужасающем положении в Еланском районе Нижневолжского края. По его словам, партийные ячейки были настолько засорены, что большинство их кандидатов оказались «чуждыми, ворами и совершенно неприемлемыми».

«Вся работа проверяется голым администрированием, поголовными обысками и арестами, сплошным исключением из колхозов без различия между кулаком и честным колхозником, подряд, без разбора. Вместо нажима на кулака и приближения к себе честного колхозника-ударника, вместо классовой дифференциации, вместо массовой и разъяснительной работы проводятся массовые репрессии. Вместо засыпки семян идет буквально засыпка людей, и этим прикрывают не только свое неумение работать, но вора, лодыря и кулака. Не приближают к себе честного колхозника, а его отталкивают, бросают в объятия кулака, так как его во всех мероприятиях репрессивного характера приравнивают к кулаку. А кулак проскакивает и остается нетронутым в стороне. Не ищут организатора саботажа, а нажимают на тех, кто поддается, кто сам стремится лучше работать.

Арестовывают и обыскивают все кому не лень: и члены сельсоветов, и уполномоченные, и члены штурмовых бригад, и вообще всякий комсомолец, всякий, кому не лень. А действительные виновники расхищения также не отстают, проявляют свою активность в обысках, отводя этим от себя всякие подозрения. За этот год осуждено судами в районе 12 % хозяйств, 4 % трудового населения, не считая раскулаченных высланных хозяйств, оштрафованных и т. д. По подсчетам бывшего здесь ком. краевого прокурора Васильева, за год репрессировано 15 % взрослого населения. Если к этому прибавить, что за последний месяц исключено из колхозов в районе около 800 хозяйств, а в отдельных колхозах до 22 % колхозников („Новый путь“), то масштаб репрессивных действий в районе будет ясен.

К этому нужно добавить, что в отдельных сельсоветах (Вязовка) за одну ночь арестовывают всех имеющихся налицо без различия 30 трудоспособных, в самой Елани один уполномоченный за пять дней производит 57 обысков, причем имеются массовые случаи присвоения имущества производящими обыски должностными лицами (Елань, Вязовка и т. д.). В Елани проводят обыск у нарсудьи Сайкина (конечно, ничего не находят!), в Петровском исключают из колхоза и лишают усадебной земли старика, отца трех членов партии, из которых один – политработник войск ОГПУ на Дальнем Востоке, другой служит в Особой Дальневосточной армии, а третий – инструктор райкома ВКП(б) Чернущенко и т. д. В некоторых местах просто издеваются: в В… член бригады содействия милиции Максимов вызывает к себе на засыпку семян беднячку Пивоварову, не могущую к нему явиться за отсутствием валенок. Он посылает ей свои валенки, та немедленно приходит, и тот – Максимов снимает с нее валенки и заставляет ее пойти домой по снегу босиком»[376].

19 сентября 1933 г. зам. начальника политотдела ГУРКМ по ОГПУ Балаян в информационной сводке сообщил, что в колхозе «Интемак» Аулиэ-Атанского района Южноказахстанской области участковым инспектором РУМ Конбасуновым, предаулсовета Малкеевым, предколхоза Тилеповым, секретарем аулсовета Исанкуловым и другими систематически избивались колхозники и колхозницы.

«17 мая 4 колхозника и бригадир были избиты Конбасуновым плетью и наганом до потери сознания за собирание черепах для еды во время работы в поле. Эти же колхозники вторично были избиты плетьми в колхозе. В тот же день ими в пьяном состоянии был избит работник колхоза Тахсамбаев.

1 июля, в целях „борьбы“ с хищениями колосьев в поле, руководством сельсовета и колхоза совместно с участковым инспектором были задержаны 7 колхозниц – 2 за кражу колосьев, 5 – за намерение украсть. Задержанные 7 женщин были приведены в канцелярию колхоза, где были собраны колхозники и колхозницы, и в их присутствии были жестоко избиты плетями. Избиваемых женщин сажали на специально принесенные колючки „жентак“, заставляя садиться так, чтобы колючки впивались в половые органы. Избивали до тех пор, пока не убеждались в совершении требуемого. Избиваемые теряли сознание, присутствовавшие колхозницы плакали.

Мужчинам было объявлено, что они будут расстреляны, если их жены будут красть колосья. Случаи избиений колхозников имели место неоднократно. Многим женщинам отрезали косы, что по местным обычаям считается очень унизительным».

Конбасунов, Малкеев, Тилепов и Исанкулов были арестованы. Районные власти считали целесообразным организовать показательный процесс в отношении этих лиц[377].