– Ту стенку Дюшка доделал год назад, – сказал Славик, указывая куда-то за Ризенгри. – А эта была первая. Рассмотришь потом получше. В школе для особо одаренных тебя ждет сюрприз. Будешь делать такую же в центральном вестибюле. Камень уже подвезли. Хобби есть хобби, ничего не поделаешь.

Так вот о каких камнях писал Дюшка в своем дневнике! Нет, ну надо же!

– Дюшка никогда не рассказывал мне о своем хобби! – удивился Ризенгри. – Так вот он чем обычно занимался. А я думал, он уроки так долго делает. Здоровская работа. Чего ж он ее так скрывал?

– А ты раньше рассказывал ему о том, что чуть ли не до поступления в школу иногда садился сквозь стулья?

Ризи промолчал. У него было столько вопросов к этому удивительному деду, что он даже не знал, с которого начать. Кто он, сотрудник института? Откуда все знает? Почему не выдал его, Риза? Почему Дюшка не рассказал о своем хобби ни слова даже тогда, когда они поменялись местами? Когда Клюшкина планируют забрать в эту школу? Смогут ли ученые обнаружить подмену, если Славик их не выдаст? Но, самое главное, кто же такой этот дед на самом деле?

– Стоп! – остановил поток его мыслей дед. – Давай так. У меня к тебе несколько вопросов. В сущности, вопрос только один, но мне нужно, чтобы ты ответил на него честно и полно, так что начнем издали. И я тоже обещаю, что не совру, отвечая на твои вопросы. Только давай по очереди. Согласен?

– Запросто. Кстати, можно считать, что это я уже ответил на первый ваш вопрос! А как вы узнаете, что я отвечу честно? По мыслям? Так я иногда сам себя обманываю. Думаю, что думаю одно, а на самом деле потом понимаю, что не так думал, как думал. Мне сложно объяснить.

– Любопытно, что ты сам об этом заговорил. Что ж, постараюсь ответить как можно точнее. Действительно, если человек врет сознательно, его достаточно легко подловить. Первые примитивные детекторы лжи были созданы еще в середине двадцатого века. Ну, а для того, кто умеет читать мысли, поймать собеседника на откровенном вранье вообще пара пустяков. Совсем другое дело, когда человек пребывает в полной уверенности, что он говорит правду, хотя на самом деле эта правда иногда очень далека от истины. «Я убью его!» – кричит, например, такой человек, кипя от негодования, и в его мыслях – читай их, сколько угодно, – нет ничего иного, кроме живописной картины бездыханного тела врага. Но дай ему в руки пистолет, и что? Он даже не прицелится. Мысли и желания поменялись так, что просто диву даешься! В таких случаях существует несколько методов определения истины. Я расскажу тебе о том методе, который применю к тебе, но только в том случае, если ты сам на него согласишься. Применяя этот метод, я проникаю в твой мозг полностью. В те уголки, о существовании которых ты и не подозреваешь. Я не просто становлюсь тобой. Я становлюсь больше, чем тобой. Но и ты при этом открываешь в себе того себя, о котором прежде не подозревал. Согласен?

Ризи слушал деда не очень внимательно. Почему-то ему не нравились ни этот дед, ни этот разговор.

– К чему вам мое согласие? Если все, что вам нужно от меня, – это один ответ, то можно не церемониться. Тем более что дважды вы уже залезали в мои мысли без спросу.

– Знаешь, Риз, – сказал дед. – Мне нравятся твои вопросы. Но это уже твой второй вопрос, а ведь сейчас моя очередь. А в мысли твои я не залезал. Просто хотел с тобой поговорить по душам. Не получилось.

Славик Тихонович замолчал. Скорее всего, он все-таки читал мысли Риза. Но у Ризенгри в голове мелькали какие-то глупости: он представлял себе, как Дюшка возится с мозаикой, откапывая единственный нужный камешек из горы ненужных, как его мама, беспокоясь, звонит деду, потому что Дюшкин телефон завален камешками, а тот принципиально не берет трубку… В холле было очень светло и очень жарко.

– Ты согласен пустить меня в свое сознание?

– Да, я согласен, – не раздумывая, ответил Риз и тут же подумал: «Ни капельки не хочу, чтобы в мою голову опять кто-то лез».

– Так не пойдет, – сказал дед. – Мы договорились говорить начистоту, а ты уже врешь.

– Я согласен, – повторил Риз, прогоняя лишние мысли. – Я согласен. А тот во мне, который не согласен, – это не я.

– Нет, это не так, – не согласился дед. – Тот в тебе, который не согласен, это как раз и есть ты. И этот настоящий «ты» не хочет меня пускать. Боится говорить правду.

– Я ничего не боюсь! – перебил Риз. – Я вообще не умею бояться! Я не вру вам, честное слово! Как жаль, что вы мне не верите!

«А ведь я действительно боюсь говорить то, что думаю!» – внезапно подумал Ризи и умолк. Он впервые в жизни почувствовал, что, оказывается, тоже чего-то боится!

– Что ж, поскольку ответы твоего внешнего «я» меня не интересуют, а настоящий Ризенгри не горит желанием со мной разговаривать, у меня больше нет к тебе вопросов, – сказал дед. – Я не буду больше ни о чем тебя спрашивать. Иди домой. Уже довольно поздно.

– Я не пойду домой, – заупрямился вдруг Риз. – У меня остался в запасе еще один вопрос.

– Что ж, задавай. Ты собирался узнать, для чего я с тобой церемонюсь, да?

– Ну…

– Ах, нет. Ты хочешь узнать, откуда я про тебя все знаю. И кто я такой.

– Да, и это тоже.

– Но вопрос-то у тебя только один!

– Я сейчас…

Риз задумался. Теперь у него в голове не было никаких глупостей. Он думал о том себе, который, оказывается, умеет бояться самого себя, о том, кем же на самом деле является его странный собеседник, и о многом, многом другом.

– О чем именно вы хотели узнать у меня? – неожиданно спросил Ризенгри.

– Мне было бы легче, а тебе – лучше, если бы ты задал другой вопрос, – усмехнулся дед.

– Но я задал этот!

– Хорошо. Твое право. Мне нужно было узнать, почему…

– Нет, стоп, подождите! Я опять передумал! Можно?

Славик Тихонович кивнул.

– Что сейчас с Дюшкой?

Дед ничего не ответил. Вместо этого прямо перед Ризенгри, почти как в обычном стареньком трехмерном телевизоре, в уменьшенном масштабе возникло изображение незнакомой ему комнаты. Точнее говоря, это была часть комнаты, один ее угол со старым, обшарпанным диваном. На диване, связанный по рукам и ногам, лежал Дюшка. Его глаза были закрыты, но Ризенгри все-таки понял, что его друг жив. А около дивана стояли два мужика и грязно ругались. «Уходим, срочно!» – решительно сказал один из мужчин. Второй согласно кивнул.

Ризенгри вскочил. Видение исчезло. Но вместе с видением исчез и дед.

– Где эта комната? Где она? Почему вы сразу мне не сказали? Почему? – в пустоту кричал Риз.

Похоже, его никто не слышал. Ризенгри бросился на поиски деда, исчезнувшего столь стремительно. Славик Тихонович преспокойно спал в одной из комнат на втором этаже. На нем был синий, до полу халат. Рядом лежал черновик фантастического романа – собственно, первого романа Славика Тихоновича. «Мебби Клейн. Том 1» – значилось на первой странице. «Надо будет, кстати, дочитать до конца. Дюшка наверняка читал, и не раз. Могу проколоться…» – мимоходом подумал Ризи и завопил во все горло: