– Кэт! – Сафия схватила ее за руку, прервав размышления.

Кэт всмотрелась вперед. Какая-то большая тень вырастала на дороге, пойманная светом фар. Крупное косматое животное стояло у реки, опустив голову, чтобы напиться у полыньи.

Овцебык.

Избегая столкновения, Кэт резко повернула руль снегохода, но единственная дорога вела по замерзшей реке. Гусеницы заскрипели по льду. Кэт морщилась от каждого хлопка и треска, но им все-таки удалось добраться до другого берега и выбраться на сушу.

– Извините, – выдохнула Кэт, утирая вспотевший лоб.

Нельзя отвлекаться от дороги, тем более в метель.

– Тебе надо поспать, – тихо произнесла Сафия.

Это точно.

– Я посплю. Когда доедем до Алерта.

Такой был у них план. За парком Куттинирпаак находился Алерт, самое северное в мире поселение, где круглый год работает метеорологическая станция и расположен военный гарнизон. Вот только Куттинирпаак – второй самый крупный национальный парк Канады, то есть придется пересечь сто пятьдесят миль дикой природы.

На такое путешествие потребуется несколько часов, а то и целый день.

Если нас не поймают.

– Рори, на станции есть какие-нибудь вездеходы, внедорожники для преследования на пересеченной местности? – поинтересовалась Кэт.

– Только снегоходы, большие и поменьше. Для прогулок. «Аврора» – не военная база, а научная станция, – пожал плечами Рори.

Кэт решила, что он говорит правду. Скорее всего, сбежать со станции им удалось именно потому, что преследователям было не на чем броситься в погоню. Вдали от населенных пунктов неприветливая северная природа охраняла «Аврору» лучше любых заборов.

– Некоторые летали на «Сесснах» поохотиться, – добавил Рори, нахмурившись. – Ничего особенного – так, пострелять, развеяться.

Кэт посмотрела на небо. Буря оказалась очень кстати. Ни один из легкомоторных самолетов не рискнет подняться в воздух.

Рядом, на пассажирском сиденье, Сафия все еще прижимала к груди спутниковый телефон. Кэт попросила ее снова вызвать базу «Туле». Шансов, конечно, мало, но пусть отвлечется.

Не отводя взгляда от бури за окном, Сафия потерла щеку. Этот жест выдавал беспокойство. Кэт вспомнила, как прорвался биозащитный костюм Сафии, как на шлем полетели брызги мумии. Достаточно ли быстро последовала дезинфекция, чтобы не допустить заражения? Доктор Кану считала, что зараженные частицы достигают мозга через два часа после попадания в организм через дыхательные пути.

Мы пытались ее спасти, а вместо этого погубили?

Обогреватель натужно затрещал и выдохнул в кабину струю теплого воздуха. Этот шум напомнил Кэт, что опасность грозит им всем, а не только Сафии.

Двигатель внезапно кашлянул, машина вздрогнула, как от удара молнии. Кэт вцепилась в руль, однако мотор вернулся к обычному ритму. Она вздохнула с облегчением, но беспокойство ее не покинуло. Снегоходы на станции, скорее всего, использовали для коротких прогулок, и вряд ли машины готовили к марш-броску по пересеченной местности, тем более в бурю.

Вероятно, всех пассажиров посетили сходные мысли, потому что они довольно долго ехали в полной тишине, пока не донесся новый устрашающий звук. Что-то похожее на шум приближающейся лавины, нарастающие раскаты грома.

Едва различимые тени возникли из кромешной тьмы позади и промчались с обеих сторон снегохода, вновь сходясь в свете передних фар. Движение сопровождалось грохотом и заунывным, перепуганным мычанием.

Их настигло стадо оленей карибу, наверное, несколько сотен голов. Животные обогнули снегоход, как река огибает валун на пути. Так же внезапно, как и появились, олени исчезли в снежной мгле.

Сафия выгнула шею, чтобы посмотреть в заднее стекло.

– Как ты думаешь, что могло их напугать?

У Кэт были некоторые соображения, и она вгляделась в зеркало заднего вида, пытаясь различить огни. Потом нажала на газ, догоняя стадо карибу, прислушиваясь к их предупреждению.

Нас обнаружили.

04 часа 38 минут

Меряя шагами камеру, Пейнтер растирал ноющие запястья. Наручники сняли и после тщательного обыска швырнули ему серый комбинезон вместо отобранной одежды. Обуви пленнику не полагалось.

Но не это его волновало.

Он непрестанно беспокоился о Кэт и Сафии.

Пейнтера заперли в комнате, где раньше держали Сафию. В воздухе еще витал слабый аромат жасмина, возрождавший в памяти картины песков пустыни и зеленых оазисов. А еще этот аромат остро напоминал о поджидающих опасностях.

Да, Кэт и Сафия выбрались со станции, прихватив Рори, но кто знает, удастся ли им уйти от погони? Сердечные беседы с Саймоном Хартнеллом не поколебали уверенности Пейнтера: этот человек не остановится ни перед чем, лишь бы вернуть беглецов.

Странный скребущий звук заставил оглянуться.

Ну что еще?

В нижней части двери, у самого пола, отодвинулась решетка. Сквозь отверстие что-то бросили внутрь, и сверток долетел до Пейнтера. Пока пленник наклонялся, чтобы поднять посылку, решетка вернулась на место.

Это была пачка листков бумаги, пробитых дыроколом и скрепленных специальными штифтами. Пейнтер пролистал страницы, отметив, что довольно большие куски текста были замазаны плотным слоем черной краски. Рисунки, графики и схемы тоже были закрыты.

Заинтригованный, Пейнтер сел за письменный стол.

Он понял, что держит в руках, – перевод записей Теслы из того самого блокнота.

Что ж, по крайней мере, Хартнелл держал слово. Вот только скрытые части текста подтверждали, что делиться информацией о том, что в действительности происходит на станции, он не собирался.

Ладно, посмотрим, что можно выяснить.

Несложно догадаться, что Хартнелл желал признания, хотел, чтобы его острый ум и предприимчивость уважали. А может быть, ему просто требовались благосклонные зрители, и он с удовольствием просвещал Пейнтера, надеясь привлечь его на свою сторону.

Кроу был рад ответить на любезность.

Могу даже поаплодировать, если потребуется.

Хартнелл не глуп, в этом сомневаться не приходилось. Достаточно взглянуть, что он тут понастроил, под самым носом УППОНИР и на их же средства.

Пейнтер посмотрел на сшитые страницы.

Раз мне дали все это, значит, ждут от меня чего-то большего.

Ладно. Посмотрим.

Кроу открыл первую страницу и начал читать.

Чем больше он узнавал, тем явственнее чувствовал, как разрастается внутри леденящая уверенность.

Добром это не кончится… ни для кого.