Лагерь в Эбораке напоминал сотню других военных лагерей, когда-либо сооружённых на территории бывшей Римской Империи. Быть может, от обычного его отличало лишь то, что палатки расставлялись не в порядке манипул и когорт победоносных легионов, а согласуясь с родством и знатностью населявших его полководцев.

Шатёр сэра Ланселота, короля Беноика, высился посреди лагеря так, чтобы к нему было удобно добираться из любого угла Эборака. Шатры его родственников Борса, Лионеля, Богарта и Бана, сына Бана, занимали соответственно центральную часть в угловых квадратах, каждый из которых был заселён третью стоявшего здесь войска. Серебряное, с тремя червлёными перевязями знамя Ланселота, весьма походившее на то, под которым выступал сэр Борс, развевалось над высоченным, привезённым с Востока златотканым шатром, хлопая полотнищем в такт порывистому восточному ветру.

Узнав о цели нашего визита, стража у ворот лагеря не преминула сообщить дежурному начальнику, каковым был в тот день сэр Богарт, король Ландов, о великом посольстве. И вскоре мы, уже в сопровождении его величества, направлялись в шатёр командующего «экспедиционным корпусом». Мы были знакомы с Богартом, хотя и не так близко, как с Ланселотом и Борсом. В отличие от Борса его младший брат Богарт был немногословен и отчего-то постоянно кутался в широкий плащ из толстой шерсти, свойственный вообще жителям малообжитых земель, доставшихся ему в качестве вотчины.

– Я доложу Ланселоту, – устало посмотрев на нас из-под тяжёлых бровей, проговорил король Ландов. – Но примет ли он вас сегодня, в этом я очень не уверен.

– Он болен? – встревожился я.

– Нет, – покачал головой провожатый.

– Не дай бог, ранен?

– Нет. – Богарт посмотрел на меня недовольно, досадуя из-за моего любопытства. – Вчера днём приехала Гвиневера. – Он замолчал, вероятно, полагая, что и без того сказал слишком много.

Мы с Лисом невольно переглянулись. Не то чтобы мы забыли о виновнице, вернее, невольной жертве, заложнице мужских страстей, ныне раздиравших в клочья Британское королевство, но всё это время её имя звучало лишь вскользь. И с тех пор как в ночь нашего прибытия отшельник Эмерик упомянул, что королеве удалось бежать от Мордреда и укрыться у неведомых никому надёжных друзей, о ней не было ни слуху ни духу. И вот вчера, как ни в чём не бывало, она прибыла в Эборак. Что ж, это во многом объясняло провал дипломатической миссии Морганы. Но что это давало нам, ещё оставалось выяснить. Появление подобной женщины зачастую приводило к лавинообразным последствиям, редко поддающимся контролю. Следовательно, выпускать её из виду было бы неосторожно.

Возле шатра главнокомандующего толпился народ. Он толпился так всегда и везде, где только не доводилось нам с Лисом наблюдать похожие шатры. Толпился, отличаясь лишь говором, доспехом или мундиром. Адъютанты, слуги, конюхи, телохранители, трубачи, сигнальщики – словом, все те, в чьи функции входило обезопасить жизнь драгоценного полководца и максимально облегчить ему руководство армией. Многих из стоявших здесь я знал и радостно приветствовал старых приятелей. Некоторых помнил лишь в лицо, у иных же знал лишь герб, но и с теми и с другими спешил раскланяться, обещая себе по возможности уточнить их имена. Раскланялся я также с рыцарем в чёрнолазоревой пересечённой котте, украшенной серебряной совой, держащей в лапах золотую стрелу. Лицо его было мне странно знакомо, хотя, к своему стыду, я никак не мог вспомнить носимый им герб. Я просто готов был поклясться, что никогда ранее его не видел. Рыцарь тоже вежливо поклонился в ответ, но как-то… скорее удивлённо, чем приятельски.

– «Лис», – активизировал я связь, – «ты не помнишь, как зовут этого красавца с совой на груди?»

– «Капитан, я тебя не узнаю, ты начал интересоваться мужчинами?» – не задумываясь, выпалил мой напарник.

– «Серёжа!» – не на шутку оскорбился я. – «Не мог бы ты воздержаться от подобных комментариев!»

– «Да ладно-ладно, шо ты шерсть дыбом поднимаешь? Ща гамбизон в клочья разлетится. Ты только не плачь. Ща мы для тебя выясним имя, фамилию и что он делает сегодня вечером. Кстати, я тоже его где-то видел!»

– «Да вот то-то же и оно. Лицо его помню, а герб – нет».

– «Ты не помнишь герб? Не бывает!»

– «Как видишь».

– «Ладно, не журысь. Возьмём интервью на тему, где он отхватил герб, который сэр Торвальд Пламенный Меч опознать не может».

Тем временем мы подошли уже к самому входу в шатёр, возле которого дежурили, опёршись на тяжёлые боевые топоры, дюжие стражники, подозрительно ощупывающие взглядами всякого, подошедшего на расстояние удара. Увидев короля Ландов, караульные отсалютовали ему оружием и повернулись, пропуская в шатёр. Богарта не было несколько минут. В конце концов он появился вновь, пытаясь скрыть обескураженное выражение лица очередным хмурым взглядом исподлобья.

– Ланселот м-м… рад вашему прибытию и будет готов принять вас, но… только завтра. Он просит извинить его. И я тоже. Король попросил меня позаботиться о вас и вашем эскорте. Пойдёмте, я отдам все распоряжения.

– Торвальд, мы пеньки, – негромко, но как-то очень слышно бросил Лис. – Куда мы попёрлись? Нам же бриттским языком сказали, что к Ланселоту вчера приехала Гвиневера. До завтрашнего вечера вообще можно ехать к Фризскому морю купаться.

Даже в наступающих сумерках было видно, как запунцовело лицо сэра Богарта. Пожалуй, не будь так твёрдо усвоенное им с молоком матери железное правило, гласившее, что вассал моего вассала не мой вассал, наша дипломатическая миссия могла закончиться прямо здесь, едва начавшись. Причём не закончиться, а скончаться. Нас бы попросту затоптали.

– Воздержитесь от скабрезностей, энц Рейнар! – с угрозой в голосе произнёс Богарт. – Вы здесь посланники герцога Ллевелина, и это делает вашу персону священной. Но завтра мы с вами можем встретиться вне лагеря…

– Сэр Богарт, – начал я, на ходу придумывая хоть какие-то оправдания оплошности Лиса. – Прошу простить моего друга. Рейнар имеет в виду лишь радость встречи…

– Королева изъявила желание уйти в монастырь, – резко выдохнул король Ландов, глядя куда-то поверх наших голов. – Следуйте за мной.

Мы повернули прочь из шатра. Я шёл, размышляя о дальнейших планах на сегодняшний вечер, когда вышагивающий рядом Рейнар ни с того ни с сего ткнул меня локтём в бок и заговорил быстрым полушёпотом:

– Смотри-смотри, вон тот рыцарь, вон видишь, идёт. – Он ткнул в спину человека, следовавшего впереди нас шагах в тридцати.

– Да, вижу.

– Котта чёрная с голубым и белая сова, это же ты его не опознал?

– Его.

– Так вот, я тебе скажу, кто это. Это тот малый, которого я пытался подстрелить на болоте, возле хижины архиепископа. Тот самый, который отвернул пергамент у покойного сэра Ивейна!

– Действительно похож, – вглядываясь, согласился я. – Фигура, манера двигаться. Действительно он! Интересно, что он тут делает?