— Почему без бахил? — возмутилась она, увидев нетерпеливых посетителей. — Сюда нельзя!

— Мне можно. Следственный комитет. — Петелина развернула служебное удостоверение.

— Полиция, — добавил Валеев для вескости чуть высунув из кармана свою красную корочку.

— В какой палате лежит Васильев? — спросила Елена.

— В самой лучшей, в тридцать пятой.

— К нему заходил посторонний?

— Нет. — Медсестра похлопала ресницами. — Вы к Николаю Егоровичу? Только бахилы оденьте, у нас строго.

Она указала на корзину с бахилами рядом с диваном.

— Это можно, — согласилась следователь, присаживаясь на диван.

Натянув на обувь голубые бахилы, она дала поручение Марату, кивнув на стеклянные двери:

— Подежурь здесь. Если Токаев появится, задержи. А я предупрежу Васильева.

Шурша бахилами, Петелина направилась к дальней двери с номером «35».

Медсестра бросила вслед недовольный взгляд и пробурчала:

— Все равно не пустят. У Николая Егоровича сейчас врач.

Валеев, закончивший натягивать бахилы, вздернул бровь:

— Ты же сказала, что у Васильева никого нет.

— Я сказала, что нет посторонних. А это врач.

— Кто? — Валеев наклонился к медсестре и, заметив растерянность на лице девушки, вскипел: — Ты его не знаешь?

— Он не из наших. Личный врач вице-губернатора.

— Сам так сказал?

— Ну да.

— Лена! — крикнул Марат, сорвавшись с места.

Скользкие бахилы подвели его, он шлепнулся на гладком полу и этим все испортил.

Петелина, успевшая открыть дверь в палату, обернулась на шум. В этот момент высунувшиеся руки в медицинских перчатках обхватили ее, рванули на себя и развернули лицом в коридор. За ее спиной маячил человек в медицинском халате. Маска сбилась с его лица, и Марат узнал Токаева. Тот держал шприц-пистолет у шеи женщины и готов был нажать спусковой курок в любую секунду.

— Не приближайся! — предупредил Токаев, сверкая глазами. — Здесь тот же яд, что достался Холодову.

Валеев поднялся и выхватил пистолет:

— Ты, мразь, брось шприц и подними руки.

Но Токаев захлопнул дверь в палату и запер ее.

— Вздумаешь ломать — она мертва. Вздумаешь стрелять — она мертва, — пригрозил он, не повышая голоса. Знал, что и так услышат.

— Да я тебя! — колотил в дверь Валеев.

— А если не будешь мешать, то через двадцать минут я ее выпушу. Живой и здоровой.

— Что тебе надо?

— Чтобы ты ушел.

Токаев не кричал, не истерил, говорил с холодным спокойствием безумца, который для себя уже все решил. И это бесило еще больше. Валеев еле сдерживал себя, понимая, что сам уподобится безумцу, если попрет напролом. Это погубит Елену, она в руках маньяка, которому нечего терять. Он должен взять себя в руки, выиграть время и что-то придумать.

— Слушай ты, если хоть один волосок упадет с ее головы… — начал угрожать Марат и почувствовал бесполезность своих слов.

Кого он пытается запугать? Маньяка, который отрезал пальцы, руки и выпускал кровь из еще живых людей.

Токаев словно угадал его мысли и пообещал:

— Волосы я не трону.

Валеев заскрипел зубами от унижения и беспомощности. Хотелось кричать: тварь, мразь, нелюдь! Хотелось выстрелить в замок, вышибить дверь и размозжить голову убийце.

И тут он услышал голос Елены:

— Марат успокойся. Я в порядке.

Простые слова заложницы разрядили обстановку.

— Дай нам поговорить, отойди, — попросила она.

Валеев опустил руку с пистолетом, вытер вспотевший лоб, слыша, как бешено колотится в груди его сердце.

Елена услышала за дверью шуршание бахил. Марат послушался ее и удалился. Насколько нелепо выглядит вооруженный полицейский в бахилах, подумала она. Без них он добежал бы к двери до того, как она ее открыла, и предотвратил захват. Теперь она один на один с маньяком. Если не считать неподвижного Васильева на кровати.

Вице-губернатор был цел, но, судя по закрытым глазам, уже находился под наркозом. Одеяло было скинуто на пол, Васильев лежал в пижаме, а на кровати рядом с ним были приготовлены скальпель, нож и ампулы со шприцами.

Не оставалось сомнений, что Живорез намерен покарать главного виновника трагедии своей семьи.

Токаев тоже прислушивался к происходящему за дверью и, когда все успокоилось, чуть ослабил хватку, но шприц-пистолет от шеи не отводил.

— Ваш муж? — поинтересовался он.

— С чего вы взяли?

— Переживает, Леной называет, вас слушается.

— Мы недавно живем, — призналась Петелина. Она знала, что всякий разговор в такой ситуации спасителен.

— Еще лучше.

— Лучше, чего?

— Пора к делу. — Токаев подтолкнул Петелину к креслу. — Я вас привяжу, чтобы не навредили себе и мне. Оттуда будет хорошо видно.

— Видно, что?

— Всегда желал проделать это при зрителях. Мне повезло, что попался настоящий знаток. Вы только не дергайтесь, договорились? А то ведь я могу стать и не таким добрым. Совсем недобрым.

Токаев пихнул Елену в кресло и обмотал ее скотчем, привязав к спинке. Ее руки тоже оказались связаны. Затем он подвинул кресло ближе к кровати, зашел сзади, посмотрел из-за ее спины и остался доволен:

— Вот так. Первый ряд партера.

Елена поняла, что ей предстоит увидеть — кровавую расправу. Перед ней лежал беспомощный Васильев, приготовленный к казни.

Токаев пояснил:

— Я планировал все завершить вчера, в его кабинете, но вы рано пожаловали. Пришли бы на час позже, и мы бы сегодня не встретились. Хотя, может, это и к лучшему.

Он подошел к усыпленному вице-губернатору. Подтянул его тело повыше, оперев на несколько подушек. Теперь Васильев почти сидел.

— Когда вы узнали, что он был в той машине? — спросила Петелина.

— Недавно.

— Через его водителя? Лицо со шрамом.

Токаев с интересом посмотрел на нее:

— А вы умнее, чем я думал. Быстро вычислили его, мне же потребовались два года. Только я знаю, как это долго, — не скрыл горечи Токаев. — Сначала год во Владикавказе выискивал сведения в интернете. Узнал единственное — битый «мерседес» увезли во Владимир. Перебрался сюда, посещал ресторан «Гончаров» и другие места, прислушивался, приглядывался и видел, как передают взятки. Они считали, что им все можно. Власть развращает.