были премированы определенной суммой от самого генерал-губернатора, – моментально отреагировал ростовщик.

– Очень интересно, – тут же отреагировал Руслан. – Объявления об этом факте не было. В газетах тоже не писали. Так позвольте тогда узнать, откуда это стало известно вам? – зловеще зашипел Шатун, медленно поднимаясь.

– У меня свои источники имеются, – пробормотал мужчина, осторожно отодвигаясь назад, когда на него начала надвигаться могучая фигура молодого князя.

– Вот об этих источниках ты мне и поведаешь, любезный. А чтоб у тебя мыслей дурных не возникало, скажу сразу. Я офицер контрразведки, и подобные сведения обо мне являются суть тайными. Эй, кто там?! – рявкнул Шатун, покосившись на дверь.

Та тут же распахнулась, и в столовую ввалился Мишка с револьвером в руке.

– Казакам скажи, подручных его нагайками пороть и в холодную, а этого в камеру. И обыскать как следует, – жестко приказал Руслан, отслеживая каждое движение ростовщика.

– Вы не имеете права! – взвизгнул мужчина, ловко засовывая руку в карман штанов.

– В камере это расскажешь, – рявкнул Шатун, ударом кулака отправляя его в угол комнаты.

Быстро обыскав бессознательное тело, Мишка выложил на стол кучу каких-то бумаг, пачку ассигнаций и ключ от гостиничного номера. Последняя находка Руслана удивила больше всего. Носить не маленький ключ, да еще и с деревянной грушей, на которой был выжжен номер, считалось моветоном, да и просто было неудобно. Но ростовщик, в силу своего рода деятельности, похоже, никому не верил и посчитал, что таким образом сможет сохранить свой багаж.

Разглядывая извлеченные Мишкой пистолеты, Руслан мрачно хмыкнул и, небрежно бросив их на стол, проворчал:

– Барахло дешевое. Только в переплавку.

– Денег у него много с собой, – обратил его внимание денщик.

– Похоже, притащил все, что в дорогу с собой брал, – пожал плечами Руслан. – Ступай, приказ мой казакам передай. И пусть этого в камеру увезут.

– А спрашивать когда станешь, княже? – удивился Мишка.

– Завтра. Пусть малость в холодной посидит, помается. Завтра разговорчивее станет.

Мишка убежал передавать команду, а Руслан, подойдя к окну, принялся с интересом наблюдать, как действуют его выученики. Казаки не стали мудрить. Получив приказ, они отодвинули Мишку в сторонку и, отложив винтовки, не спеша вышли на улицу. По приказу самого Руслана охранников ростовщика оставили у ворот, но те, подумав, сами покинули подворье. Так что основные события развивались именно там.

Окликнув мужиков, казаки затеяли какой-то разговор и, умудрившись отвлечь их на секунду каким-то вопросом, пустили в ход мешочки с дробью. В общем, короткий разговор, несколько стремительных движений – и во двор втащили уже бесчувственные тела. Ловко обыскав их, казаки сложили все найденное в мешок, после чего один из телохранителей, вскочив на коня, рысью помчался в штаб. Из задумчивости Руслана вывел тихий страдальческий стон.

Связанный ростовщик зашевелился и попытался подняться, но сообразив, что ничего не получается, принялся ворочать головой, пытаясь понять, что произошло и где он находится. Вернувшийся Мишка доложил об исполнении приказа и встал над лежащим, угрюмо глядя ему в затылок.

– Вы об этом пожалеете, сударь, – невнятно прохрипел ростовщик, найдя расфокусированным взглядом фигуру Руслана.

– С князем говоришь, пес, – рыкнул Мишка, ловко пнув его в бок.

Охнув, ростовщик попытался отползти в сторону, но Мишка, придавив его ногой, грозно посоветовал:

– Не балуй. Тут тебе не столицы. Разом глотку перехвачу, и пикнуть не успеешь.

– От кого вы узнали о награждении? – спросил Руслан, не спеша подойдя поближе.

– Я вам ничего не скажу, – снова прошамкал ростовщик.

– Княже, ты, похоже, ему челюсть сломал, – прислушавшись, усмехнулся Мишка.

– Да и хрен с ним. Все одно после дыбы в расход пускать, – небрежно отмахнулся Шатун.

– Какая дыба?! – зашевелился ростовщик. – Пытки применяются только в особых случаях. Это незаконно.

– Война идет, сударь. А это и есть особый случай, – хмыкнул Шатун. – А влезли вы в дела контрразведки. Так что, или вы передо мной выворачиваетесь наизнанку, до донышка, или в ход пойдут аргументы.

– Какие еще аргументы? – растерялся ростовщик.

– Тяжелые, сударь. Тяжелые. Дыба, нагайки, железо каленое. Я своего добьюсь. Рано или поздно, – спокойно, словно говорил о погоде или видах на урожай, произнес Руслан.

– Вы не посмеете! У меня серьезные покровители!

– Это там, в столице, они, может, и серьезные. А тут вы никто и звать вас никак. К тому же от меня вы ушли своими ногами. Вместе со своими людьми. А вот что с вами случилось за стенами города, одному богу известно. Судьба. Или, как любят повторять горцы, кисмет.

– Меня видели у вашего дома! Я многих о вас спрашивал, – не сдавался ростовщик.

– Я же сказал, отсюда вы ушли сами. Это многие подтвердят, – жестко усмехнулся Руслан, уже успевший проиграть про себя все варианты. – Я уже вызвал нашу карету. Так что больше вас никто не увидит. Миша, позови Васятку, – повернулся он к денщику.

Вбежавший мальчишка на ходу что-то дожевывал. Чуть улыбнувшись, Руслан жестом подозвал его поближе и, наклонившись к самому уху, тихо велел сбегать к хорунжему и передать, что ночью надо будет забрать вещи из гостиничного номера. Все вещи. Казаки подобные операции проворачивали уже не раз и, как действовать, отлично знали. Еще минут через сорок пригнали закрытую карету их службы, в которую и погрузили связанных и выпоротых телохранителей и их неудачливого хозяина.

* * *

– Ты совсем сдурел? – крепкий кулак майора с грохотом обрушился на столешницу. – Ты понимаешь, что делаешь? Как же так можно, без суда, без выяснения?

– Миша, уймись, – рыкнул в ответ Руслан, опускаясь в кресло. – Уймись и послушай меня внимательно. То, что он ростовщик, мне вообще до лампы.

– Какой еще лампы? – не понял Рязанов.

– Да хоть керосиновой, – отмахнулся Шатун. – Самое главное, что эта мразь сгоряча проболталась, что знает о том, что мы с тобой были награждены от генерал-губернатора денежной премией. Заметь, не догадывался, не слышал слухи, а точно знал. А теперь позволь мне спросить тебя, друг мой. Каким образом, ну, или канделябром, он сумел это узнать? Ведь о награждении никто никому не сообщал. И насколько я помню, премию ту генерал-губернатор выписывал из своей казны, не спрашивая разрешения выше. Или я чего-то не знаю, и на это тоже требуется высочайшее разрешение?

– Нет. На это не требуется, – мрачно качнул майор головой. – И на основании этих слов ты сунул его в камеру?

– А тебе мало? – удивился Руслан. – Осмелюсь напомнить, что идет война, и все, касаемое офицерского корпуса империи, носит гриф закрытости. Разве не так?

– Так. Но слуг-то пороть зачем? – зашел Рязанов с другой стороны.

– Ты этих слуг видел? – хмыкнул Шатун. – Там на мордах без всякого клейма