Он еще дышал. Тонкий видел, как медленно раскрывается и закрывается дыхало на макушке. Тем не менее перед ним был труп. Дельфин, залитый кровью пополам с морской водой, с помутневшими глазами и удивленно раскрытым ртом. Во рту белели редкие треугольные зубы. Бок дельфину как будто вилкой проткнули, накрутили на нее и бросили.

– Сань! Саня! – Это Ленка, сестра, бежит по пляжу навстречу Тонкому и трупу. Легкомысленная личность. – Сань, ты чего… – Ленка увидела дельфина, сделала техническую паузу, чтобы набрать воздуху. Сосредоточилась. Зажмурилась. Растопырила пальцы на руках. Приоткрыв один глаз, убедилась, что все в порядке: стойка классическая, лямки купальника не сбились.

И завизжала.

Хотя назвать этот акустический удар визгом – все равно что сказать о разорвавшейся гранате «хлопнула».

Через секунду Тонкому заложило уши. Через две высоко в небе крошечный самолетик повернул в сторону турецкой границы, торопясь покинуть воздушное пространство Украины. И наконец, примерно на пятой секунде, больно царапнув Тонкому голую спину, с его плеча сполз Толстый и укрылся за трупом дельфина. Крыса, она и в Крыму крыса. Никакого уважения к покойным. Странно еще, что Толстый не попробовал дельфина на зуб – он любит рыбу. (Того, что дельфин – не рыба, а млекопитающее, крысы знать не обязаны.)

Ленка, закончив выступление, как ни в чем не бывало присела на корточки и стала разглядывать дельфина:

– Его что, покусали?

– Подбили, – мрачно ответил Тонкий. – Острогой, похоже.

– Чем?

– Чем-то вроде копья.

– Так бы и сказал! – Ленка рассмотрела рану и не поверила: – Он сам, наверное, напоролся на камни. А то почему бы его подбили и бросили?

Тонкий пожал плечами:

– Может, он сорвался. Или оказался больной. Видишь, как Толстый реагирует?

Толстый обнюхивал труп и недовольно шипел. Он явно счел дельфина несъедобным. Верному крысу можно верить. Он как ищейка, только маленький. На его счету уже два раскрытых уголовных дела. И вот, кажется, нашлось третье. Тонкий, конечно, тоже будет ему помогать.

– Сань, это вроде незаконно – дельфинов бить, – наконец дошло до Ленки. – Надо позвать тетю Музу…

Тонкий вздохнул. Нет, Ленка – на редкость отсталая личность.

– Ну и что она сделает, тетя Муза? – хмыкнул он. – Это дома она старший оперуполномоченный, а здесь – иностранка отдыхающая. Здесь она даже браконьера арестовать не может. У нее прав столько же, сколько у нас с тобой.

Это была правда. Дома, в Москве, тетя Муза, гроза бандитов, вела расследования каждый день с девяти до шести. Иногда задерживалась, если Родина прикажет. Щелкала преступников как семечки, пока не получила законный отпуск. Тогда она приехала к племянникам и решительно заявила, что бабушке и деду пора от них отдохнуть. А поскольку мама с папой улетели в очередную командировку и сплавить Тонкого с Ленкой некому, так и быть, она, тетя Муза, возьмет их с собой в Крым.

– Не поможет нам тетя Муза, – вслух рассуждал Тонкий. – Прежде всего надо убрать труп с берега. Вдруг его унесет волной или он сам сгниет под солнцем раньше, чем мы найдем браконьеров? Он теперь – улика.

Но легко сказать: «Надо убрать труп». А куда? Единственным прохладным местом на берегу была тети-Музина сумка-холодильник, но дельфин туда не поместится.

– Может, зароем? – предложила Ленка. – Под землей прохладнее.

– У нас лопат нет, а руками будем копать до осени, – возразил Тонкий.

Дельфина оттащили в тенек, надеясь придумать что-нибудь попозже. Тем более что на горизонте уже появилась тетя Муза. Тонкий с Ленкой пошли ей навстречу, решив пока не показывать труп. Зачем беспокоить старшего оперуполномоченного, когда здесь, в Крыму, она опернеуполномочена? Ни тело на экспертизу послать, ни преступника взять на мушку – сплошное расстройство.

– На солнце жаритесь? – подскочила к ним тетя Муза. – Марш в море, вон, уже носы пообгорели!

А хороший приказ – «Марш в море!». Тонкий выполнял бы его с утра до вечера вместо «Делай уроки!», «Пей молоко!» (с пенкой. Бр-р!) и особенно «Ложись спать!». Толстый сидел у него на плече, и ему тоже пришлось искупаться. Оказавшись в воде, он стал смешно грести лапками и рулить хвостом. Тонкий смотрел на него и думал, что дельфин – такое же животное, как его верный крыс, ну, разве что немного красивее и чуточку умнее. И уж наверняка ему будет больно, когда в бок воткнется острога.

Метрах в двухстах от них плескались, перекрикиваясь, другие дельфины. Они вообще непугливые, потому что занесены в Красную книгу и на них никто не охотится. Разве что иногда отловят одного-двух для цирка или дельфинария, и то по особому разрешению. Что такое «браконьер», дельфины обычно не знают, особенно молодые. Поэтому они могут подпустить к себе человека на расстояние выстрела из подводного ружья и даже удара острогой.

Тонкий пообещал себе разобраться с браконьерами и нырнул, чтобы успокоиться. Не видно было ни черта: Ленка со своим собачьим стилем плавания замутила всю воду. Тонкий еле различал головастые тени бычков и пятна камней на дне. Вон проплыла, потрясая вуалеткой, маленькая медуза.

– Сашка! – Тетя Муза поймала его за трусы и перевернула головой вверх. – Сашка, нельзя столько времени крысу купать. Он не такой морж, как ты, еще простудится!

Тонкий отловил верного крыса, который уже успел подружиться с медузой и плыл на ее шапке, как на плоту.

– Нельзя так долго купаться – простудишься! – строго сказал он и понес Толстого на берег.

У крыса было на этот счет свое мнение. Оказавшись на суше, он зафыркал и стал тяжело дышать, по-собачьи высунув язык. Всем своим видом крыс показывал, что на берегу жарко и он не прочь искупаться еще. Тетя Муза увидела это и оценила:

– Перегрелся. Смастерили бы ему хоть панамку, что ли!

– Будет сделано, товарищ командир! – откликнулась на призыв Ленка и тихонько добавила: – А чего еще делать, телика нет, дискотек нет…

Увы, это была правда. Тетя отвергала все виды отдыха, кроме дикого. Между прочим, папа Тонкого и Ленки (и тети-Музин родной брат) хотел купить всем путевки в дом отдыха, где есть и телик, и дискотеки. Но нет, вредная тетя отказалась, заявив, что каждый культурный человек должен уметь поставить палатку, развести костер – в общем, все то, чего ни Тонкий, ни Ленка до сих пор не умели.

Для обучения племянников дикому отдыху тетя Муза облюбовала заросший колючкой и редкими кустиками боярышника уступ на крутом берегу. Про себя Тонкий сразу назвал это скучное место Лысой горой, хотя оно и не дотягивало до такого звания. Это же только уступ, вроде гигантской ступеньки, вырубленной в обрыве. А над ним есть второй (Ничья гора) и третий – Подсолнуховая гора. Вот на этой третьей горе жили люди. Тонкий видел из окна машины поле подсолнухов и за ним – аккуратные белые домики то ли поселка, то ли деревни. А так вокруг ни одной живой души не наблюдалось: только Толстый, Тонкий, Ленка, тетя. Еще есть тетин расхлябанный «жигуленок», на котором они приехали, да палатка. Разбить палатку не успели, сразу побежали купаться.