Мы осовело молчали, пока эти двое не вернулись из мастерской. По мнению Павла, со вчерашнего дня в ней ничего не изменилось, а для того чтобы напугать посетителей, вполне достаточно все еще разбросанных по всему помещению останков манекена. Анита была женщиной храброй и в обморок при виде их не упала.

– Нет там нового трупа, – информировала она нас, усаживаясь и поглядывая на часы. – Придется-таки опоздать, ничего не поделаешь. Можно мне тоже кофе? Иоанна, раз уж ты там стоишь…

Я дала ей чашку кипятку и ложечку, все остальное стояло на столе у нее под рукой. Анита набросилась на кофе словно умирающий от жажды путник в раскаленной пустыне, хотя путник наверняка предпочел бы какой-нибудь прохладительный напиток. И тут же гостья потребовала вторую чашку кофе. Алиция тоже потребовала вторую, я на глазок прикинула – сегодня она выпила почти треть стакана своего излюбленного напитка. Зато прямо на глазах приходила в себя.

Свидетельством тому был заданный гостье резонный вопрос:

– Раз уж ты столько знаешь, не поделишься ли соображениями, зачем он вообще вломился к нам ночью? Ты его лучше знаешь, может, у него такая привычка появилась – навещать знакомых по ночам и без приглашения?

Анита обрадовалась.

– Значит, он все же был у вас? Так я и подумала. И его встретили кошки. Хорошо, у меня хватает ума держаться от них подальше. Нет, я не знаю, зачем его занесло к вам… Ну, так и быть, не буду уж совсем врать – догадываюсь кое о чем и надеюсь сегодня вечером свои догадки проверить… Да и вам тоже не мешает подумать…

– Мы и без того все время думаем над тем, откуда у него появился ключ от входной двери моего дома, – холодно заявила Алиция. – Ведь он вошел через дверь, которую я заперла своими руками.

Какое-то время Анита вроде бы боролась сама с собой, сомневалась, говорить ли нам правду, наконец решилась.

– Ладно, скажу уж. Ключ у него от Анатолия. Все эти годы у Анатолия был ключ от твоей квартиры, разве ты об этом не догадывалась?

– А ты догадывалась?

– А я была в этом уверена.

– Жаль, что не поделилась своей уверенностью со мной.

Анита допила кофе.

– Если не ошибаюсь, я несколько раз советовала тебе сменить замки в дверях. Может, соизволишь припомнить?

– Не совсем. Причем ты не сообщала причины, а заниматься глупостями неизвестно чего ради не хотелось. Не могла сказать прямо?

– Не могла. Ты и без того считала, что наговариваю попусту на людей благородных и ни в чем не повинных, вот я и старалась тебе дать понять как-то подипломатичнее.

Приготовив себе крепкий чай и напившись, я тоже стала оживать. И поспешила прервать назревавшую ссору.

– Анита! – торжественно и веско заявила я. – Если ты безо всяких дипломатических уверток поведаешь нам все, что знаешь и о чем догадываешься, да притом еще не утаишь, откуда тебе это известно… потому как, мне кажется, тебе известно больше, чем нам… то тогда мы тебе скажем всю правду!

Анита ухватилась за мое предложение когтями и клыками, спросив лишь:

– Серьезно?

– Видит бог! – поклялась я. – И тогда мы еще вместе подумаем, сколько из этого тебе разрешается сообщить своим журналистам в качестве сенсации. Но сначала ты, ведь мы станем говорить о том, что лично нас касается.

Допив кофе, Анита вскочила со стула.

– Договорились! Но не сейчас. Вечером. Постараюсь приехать сразу, как освобожусь, а сейчас мне надо мчаться и по дороге еще придумать вескую причину для опоздания. Пожар в доме или сердечный приступ, иначе мой авторитет будет безнадежно подорван. Восемь человек ждут меня, и, уверяю вас, отнюдь не пешки в нашем бизнесе. Пока!

* * *

– Ты никак спятила? – недовольно поинтересовалась Алиция, когда за Анитой захлопнулась калитка.

– И вовсе нет, напротив, я поступила умно и дальновидно. Вот гляди, даже если она наврет с три короба, какую-то правду мы сумеем извлечь из этой кучи. Пусть даже мелочи, но и они нам пригодятся. Ей же мы расскажем, – поспешно добавила я, ибо Алиция глядела на меня такими глазами, что и захлебнуться чаем недолго, – ей расскажем отнюдь не всё, кое о каких вещах имеем право умолчать… то есть позабыть…

– Иоанна права! – горячо поддержал меня Павел. – Мне самому интересно. Эти неожиданные дружеские отношения Падлы с Прохиндеем… ключи передают друг другу… Хотелось бы знать, Прохиндей и впрямь слетел с лестницы без посторонней помощи?

До сих пор молчавшая Беата высказала предположение, что недавняя гостья пока еще не знает о последнем кошачьем мешке, так ей показалось во всяком случае. И тогда это означает одно: о мешке донесла не она, а Зенончик. Это тоже не мешает выяснить, раз он приходит сюда и жрет…

Алиция слушала нас в молчании, глубоко задумавшись. Вздрогнув, словно просыпаясь, она заявила:

– Знайте, я приняла решение. Давайте позавтракаем. Кто хочет яичко?

* * *

Мы кончали завтрак, когда приехала Мажена, переполненная эмоциями как из-за нового мешка, так и ночного происшествия с Падальским. Не вырвала у нас еду изо рта, а по всему было видно – едва сдерживалась, напротив, культурно села с нами за стол и получила свою чашку кофе. Взамен мы подробно описали ей ночное происшествие, хотя о нем она уже знала, но теперь не в двух словах, как ночью. Пребывание Беаты в телевизионной комнате она деликатно пропустила мимо ушей, не заостряя на нем внимания.

– Зенончик! – повторила она высказанное ранее мнение. – Он донес. А лопал вчера в диком темпе не из опасения опоздать на ужин к сестре, а торопясь к Падле. Анита же, будь она действительно в сговоре с Падлой, не призналась бы о его приходе к ней ночью, мы ведь об этом не знали, никто не заставлял ее признаваться. Я уж не знаю, что этот подонок наговорил Зенончику, но мне сдается, Падальский подключал к своим поискам кого только мог из тех, кто бывал в доме Алиции.

– Тебя не подключил, – буркнула Алиция.

– Не такой уж он идиот, соображал, кого можно, кого нет.

– Аниту, наверное, тоже, – заметил Павел. – Иначе она знала бы, что происходит за кулисами, и не проявляла такого бешеного интереса к происходящему в нашем доме. А она интересуется искренне, это видно.

– Так, возможно, это не Падла подключил Аниту, а Анита Падлу? – высказала предположение Алиция.

– Мозг шайки, так сказать?

– Послушаем, что она расскажет нам вечером.

Сидя за столом, мы по сотому разу терялись в домыслах. И ни к чему путному не пришли, только устали от бесплодных предположений. Множились вопросы, ответы на которые мы не находили. Кто и почему убил Памелу? Прохиндей сам свалился с лестницы или его столкнули? Он лично дал ключ Падальскому или тот принимал участие в поисках вместе с Прохиндеем и воспользовался случаем, чтобы отобрать у напарника (соперника?) ключ? Твердо знали о Падле мы лишь то, что тот пришел за последним мешком, а о мешке ему явно донес Зенончик. В доносительстве Зенончика мы теперь не сомневались, припоминая все больше не знает о последнем кошачьем мешке, так ей показалось во всяком случае. И тогда это означает одно: о мешке донесла не она, а Зенончик. Это тоже не мешает выяснить, раз он приходит сюда и жрет…